Инструкция для попаданок (СИ)

Мешки на прилавке разворачивали только в момент, когда кто-то хотел посмотреть продукт или оценить его аромат, но этого и не требовалось, потому что запахи начинали кружить голову еще за пару метров от лавки. Аня замечала, как некоторые, снующие здесь служанки морщились, и даже прикрывали нос капюшоном. Это заставило ее даже улыбнуться, ведь еще каких – то несколько сотен лет, и люди так же, как она сейчас, не смогут без этих приправ, и стоить они будут сущие копейки.

Здесь же был шафран, но стоил он, как самолет.

Сушеные травы, среди которых Аня узнала несколько из своей жизни давали надежду, что вернутся они не с пустыми руками.

«Нужно было лишь продержаться до лета: молодой лук рос на болотах с самых первых солнечных дней весны. Тогда-то они серьезнее займутся заготовкой этих необходимых приправ» - думала Аня, улыбаясь торговцу, который безустанно рассматривал ее лицо.

Отличалась она о местной женской публики и правда, очень сильно: отсутствие ямочек и рубцов на коже, целые зубы, которые она не стремилась показывать, бубня с полузакрытым ртом, ухоженная кожа шеи.

— Госпожа не желает купить жемчужную крошку? – вдруг спросил сощурившийся, как кот на солнышке, пузатый торговец.

— Нет, не желает. Если вы чуточку уступите, готова забрать сушеные травы. Все, что есть в этом мешке, - она все еще мусолила во рту смесь, которую он позволил попробовать.

— Ради вашей красоты, я готов уступить и привезу весь мешок туда, куда вы скажете, - только сейчас она заметила, что он имеет восточные, хоть и еле угадываемые черты.

— Мы заберем все сами, - охранник вышел из-за спины Ани, давая понять, что она здесь не одна.

Возле кареты, куда легко уместились все покупки, страж намекнул, что не стоит больше показываться на рынке – уж больно ею заинтересовался этот самый торгаш. Ею, или ее деньгами, не понять, но то и другое не очень хорошо могло закончиться.

— Нужно проследить за этой женщиной, которая торгует лапшой. Она не могла сама придумать этот рецепт, - Аня с Эвином сидели в трактире. Она ковырялась ложкой в мясном рагу, и не переставала думать о той бурой массе, которую даже называли точно так же, как они.

— Бартол прав после того, как все видели сколько у нас денег, задерживаться здесь не стоит, - ответил Эвин, начисто вытирая тарелку куском черствеющего уже хлеба. – Да и чего мы сможем сделать? Запретить? Да нас побьют и выкину в канаву, а карету вместе с мешками угонят в город, и свищи ее потом.

— Ты прав, но проследить все же надо, - глубоко вздохнув, Аня принялась жевать твердое, как резина, мясо.

Как только народ потянулся с рынка, Аня залезла в карету, сняла платье, вытащила из мешка прихваченные с собой штаны, которые они с Леной тайком ото всех носили под платьем. Сшитые из единственного доступного войлока, они были настолько неказисты, что вызывали и смех и слезы.

«Тепло и ладно» - сказала Лена, когда первые штаны Аня натянула, чтобы померить.

— Да, кросс не бежать, и то вперед, - прошептала она сама себе и улыбнулась. – Эвин дай свою куртку, - выглянув из кареты, обратилась она к напарнику.

— Анна, ты с ума сошла, - он аж рот разинул, когда она открыла дверцу, и он увидел эти необъемные штаны, полностью закрывающие даже носы ее жестких кожаных сапог, которые Эвин же и достал девушкам перед самой зимой.

— Не сошла. Видел там несколько мужчин с завязанными на голове тряпками? Они все пузатые. Рубашку я вот так скручу на животе, - она собрала всю длину нижней рубахи и натянув вперед, завязала ее крупным узлом на талии. Сверху нужна твоя куртка, - улыбнулась она и только сейчас поняла, что Эвин пялится на ее оголенный живот.

— Хочешь сойти за торговца? А лицо? – он наконец поднял глаза и тут же покраснел, поняв, что она этот его взгляд на живот уже заметила.

— Брови немного намажу углем, как и глаза. А пыль сделает его грязным, - она наклонилась к карете, и скинув снег с крепежа под ступенью, принялась руками натирать деревянную, ставшую уже гладкой, как стекло, деталь непонятного назначения.

Лицо после такой маски стало и правда, грязным, но пока грязь не высохла, выглядело это так, словно она шлепнулась им о дорогу.

— Принеси уголек из таверны. И дай уже куртку. Посидишь в моем плаще, - настояла она и залезла обратно в карету – стоять на холоде в одной рубахе было плохой затеей.

Запасную рубашку она накрутила на голове в такой же, как у торговца, кокон. В нем спрятались и волосы и часть лба до самых бровей, которые она аккуратно, по волоскам, покрасила углем.

Легкий пушок на лице, который не заметен, но если чуточку подкрасить, становится явным, превратился в жиденькие усики. То же она сделала и с волосками между бровей. Теперь ее брови стали чуть гуще и ближе друг к другу.

Конечно, адекватный человек легко понял бы, что все это – карнавал, но мало кто здесь смотрел на лица – слишком тяжела и суетна была жизнь.