Инструкция к машине для пыток

Вино прошло в организм, впиталось в кровь, просочилось в сознание. Я осел на скрипучем кресле, поглядывая на тонкие щели между занавесками, потолком, полом и стенами. На какое-то время жизнь покинула меня, через тонкую нить моя кровь покидала артерии. Неприятные, лишенные огня хоть какого-либо интеллекта тупоголовые рыбы – многофункциональные насадки для члена, а иначе – кровососущие паразиты, питающиеся деньгами. Хотелось достать какой-нибудь метафизический тапок и треснуть по этим отвратительным личинкам на гниющем теле мира. Взять ножик для масла и отрезать себе уши, лишь бы не слышать вновь голос нечеловеческих гадких существ. Сердце полнилось скорби: век двадцать первый, построенный на костях гениальных безумцев двадцатого, пропитан был гнилью нелепой ерунды – он возвращался к истокам, заново открывал огонь, вновь изобретал колесо, вновь выводил на пьедестал откровение, озарившее математиков, ошибочно боявшихся, что утверждение будет порождено опасной математикой. Утверждение, гласящее: «Мы не сможем понять, что значит – быть человеком». Не известно, порождена ли эта чума математикой, но сингулярную природу заразы, обособленную ещё Шварцшильдом, заметить легко – не иначе как тёмной всепоглощающей бездной происходящее назвать не выходить. Может, войды это плод эмоциональной смерти чьей-то галактики? Может, какие-нибудь инопланетяне достигли пика своего развития, изобретя свой телескоп Хаббл, адронный коллайдер, сферу Дайсона и Тиндер, погибнув, конечно же, от последнего? Скорее всего они не нашли больше сил для существования в таком идиотском мире, нажали большую красную кнопку и разнесли к чертям свою галактику, стерев с её лица даже огромные чёрные дыры. Сколько ещё проживёт человеческий мир? Вопрос, на который нет прямого ответа. Как лимонное дерево, особо рьяно плодоносящее перед гибелью, покрывая землю одеялом гниющих плодов, так и Земля, покорённая Мировым Древом человечества с безумным стремлением плодоносит свои гниющие побеги, предвещая сингулярность, описанную ещё древними людьми, как персонификация вечного мрака Эреб, бездонная бездна Тартар, как пустота под Иггдрасилем, пожираемым сингулярным драконом Нидхёггом, а человечество представлено мировым змеем Ёрмунгандом, жрущим самого себя – вестником апокалипсиса. Чтобы узнать, сколько ему осталось, нужно либо наблюдать за процессом, либо рубить его ствол, дабы посчитать внутри кольца.