Инструментарий человечества

Пока процессию никто не заметил.

Элейн слышала, как провод госпожи Панк Ашаш волочится по камню и металлу ступеней.

Когда Элейн добралась до двери наверху, ее на мгновение охватили сомнения и паника. Это моя жизнь, моя, подумала она. Другой у меня нет. Что я натворила? Охотник, Охотник, где же ты? Неужели ты меня предал?

– Иди, иди! – тихо произнесла Джоан за ее спиной. – Это война любви. Не останавливайся.

Элейн открыла дверь на верхнюю улицу. Там кишели люди. Над головой медленно хлопали крыльями три полицейских орнитоптера. Обычно их было меньше. Элейн снова остановилась.

– Иди дальше, – сказала Джоан, – и отгоняй роботов.

Элейн шагнула вперед, и революция началась.

VIII

Она продлилась шесть минут и охватила сто двенадцать квадратных метров.

Полиция подлетела сразу, как только недолюди начали появляться из двери.

Первый орнитоптер скользнул по воздуху, словно большая птица, и произнес:

– Назовите себя! Кто вы?

– Уходите, – ответила Элейн. – Это приказ.

– Назовитесь, – повторила птицеподобная машина, делая крутой вираж, засевший в ее середине линзоглазый робот таращился на Элейн.

– Уходите, – повторила Элейн. – Я настоящий человек, и я приказываю.

Очевидно, первый орнитоптер связался по радио с другими. Вместе они улетели по коридору между высокими зданиями.

Многие люди остановились. Лица большинства ничего не выражали, на некоторых виднелось оживление, или веселье, или ужас при виде такого количества недолюдей, собравшихся в одном месте.

Голос Джоан пропел с чистейшим произношением на Старом общем языке:

– Милые люди, мы люди. Мы вас любим. Мы вас любим.

Недолюди принялись скандировать: «Любим, любим, любим», – странным григорианским напевом, полным диезов и полутонов. Настоящие люди отпрянули. Джоан подала пример, первой обняв молодую женщину примерно одного с ней роста. Мой-милый-Чарли схватил за плечи мужчину-человека и крикнул ему в лицо:

– Я люблю тебя, мой дорогой друг! Поверь, я действительно люблю тебя! Как чудесно с тобой познакомиться.

Мужчина-человек был потрясен прикосновением и еще сильнее потрясен пылкой теплотой в голосе человека-козла. Он стоял, открыв рот и обмякнув, в полном, абсолютном и покорном изумлении.

Где-то сзади кто-то вскрикнул.

Полицейский орнитоптер вернулся. Элейн не знала, был ли это один из трех, что она отослала прочь, или новый. Она ждала, пока он окажется в зоне слышимости, чтобы снова его прогнать. Впервые она задумалась о реальной, физической природе опасности. Может ли полицейская машина ее застрелить? Или сжечь? Или поднять ее визжащее тело в воздух, унести в своих железных когтях туда, где она станет милой и опрятной – и больше никогда не будет самой собой? Охотник, Охотник, где же ты? Неужели ты забыл меня? Неужели предал?

Недолюди по-прежнему рвались вперед и смешивались с настоящими людьми, хватали их за руки или одежду и повторяли странным попурри голосов:

– Я люблю тебя. Пожалуйста, я люблю тебя! Мы люди. Мы ваши сестры и братья…

Женщина-змея справлялась не слишком хорошо. Она схватила мужчину-человека своей железной рукой. Элейн не заметила, чтобы она что-то говорила, но мужчина сразу упал в обморок. Женщина-змея перекинула его через руку, словно пальто, и высматривала новую жертву для любви.

– Он скоро придет, – произнес тихий голос позади Элейн.

– Кто? – спросила Элейн госпожу Панк Ашаш, прекрасно зная, кого та имела в виду, но не желая этого признавать и не спуская глаз с кружащего орнитоптера.

– Охотник, разумеется, – ответил робот голосом милой мертвой дамы. – Он придет за тобой. У тебя все будет хорошо. Мой провод закончился. Отвернись, моя дорогая. Меня сейчас снова убьют, и я боюсь, что это зрелище тебя огорчит.

Четырнадцать роботов-пехотинцев с армейской целеустремленностью промаршировали в толпу. Настоящие люди приободрились, некоторые начали украдкой скрываться в дверных проемах. Но большинство по-прежнему не могли пошевелиться от изумления, а недолюди трогали их и бормотали признания в любви, снова и снова, выдавая голосом свое животное происхождение.

Робота-сержанта это не заинтересовало. Он приблизился к госпоже Панк Ашаш – и обнаружил у себя на пути Элейн.

– Я приказываю тебе, – произнесла она со всей страстью практикующей ведьмы, – приказываю покинуть это место.

Глаза-линзы робота напоминали темно-синие стеклянные шарики в молоке. Он осмотрел Элейн с ног до головы, и его взгляд казался плывущим и расфокусированным. Не ответив, он обошел ее, быстрее, чем могло отреагировать тело Элейн, и направился к милой покойной госпоже Панк Ашаш.

Ошеломленная Элейн поняла, что механическое тело госпожи кажется еще более человеческим, чем прежде. Робот-сержант встал перед ней.

Мы все помним эту сцену, первую подлинную видеозапись тех событий.

Черно-золотой сержант таращится мутными глазами на госпожу Панк Ашаш.

Госпожа в красивом старом механическом теле властно поднимает руку.