Инструментарий человечества

Он очнулся в относительно небольшой комнате, огромной по земным стандартам, но намного меньше складов, где ему довелось побывать по пути вниз.

Огни были яркими.

Род подозревал, что в комнате воняет, но не мог доказать этого, поскольку лишился обоняния.

Какой-то человек говорил:

– Запретное Слово произносят лишь в том случае, если не знающий его человек открыто попросит об этом.

В ответ хор голосов вздохнул:

– Мы помним. Мы помним. Мы помним то, что помним.

Говоривший был почти великаном, худым и бледным. У него было лицо мертвого святого, белое как гипс, с пылающими глазами. Его тело было одновременно человеческим и птичьим: человеческим от бедер и выше, только ладони росли из локтевых суставов огромных белоснежных крыльев. У него были ноги птицы, оканчивавшиеся когтистыми полупрозрачными лапами, твердо стоявшими на земле.

– Мне жаль, господин и владелец Макбан, что вам пришлось пойти на такой риск. Меня дезинформировали. Внешне вы настоящий кот, но внутри – истинный человек. Наши охранные устройства повредили ваш разум и могли вас убить.

С трудом поднявшись на ноги, Род уставился на мужчину. Он заметил, что К’мелл была среди тех, кто помог ему встать. Когда он наконец выпрямился, кто-то передал ему стакан с ледяной водой. Он жадно выпил ее. Здесь, внизу, было жарко – жарко и душно, и казалось, что рядом находятся огромные двигатели.

– Я О’телекели, – сказал огромный человек-птица. Он произнес это имя как Оо-телли-келли. – Ты первый человек, увидевший меня во плоти.

– Благословенно, благословенно, благословенно, четырежды благословенно имя нашего вожака, нашего отца, нашего брата, нашего сына О’телекели, – подхватил хор недолюдей.

Род огляделся. Здесь собрались все виды недолюдей, которых только можно было себе представить, а также те, которых он представить не мог. Например, голова, которая лежала на полке без всякого тела. Когда Род изумленно посмотрел прямо на нее, голова улыбнулась и подмигнула ему. О’телекели проследил за его взглядом.

– Не позволяй нам шокировать тебя. Некоторые из нас нормальны, но многие здесь, внизу, – отбросы из человеческих лабораторий. Моего сына ты знаешь.

При этих словах поднялся высокий, очень бледный молодой человек без перьев. Он был совершенно голый и ничуть этого не стеснялся. Он приветливо протянул Роду ладонь. Род был уверен, что никогда прежде его не встречал. Молодой человек заметил его неуверенность.

– Ты знаешь меня как О’гентура. Я О’йкасус.

– Благословенно, благословенно, трижды благословенно имя нашего будущего вождя, Ойкасуса! – пропели недолюди.

Что-то в этой сцене пробудило грубый севстралийский юмор Рода. Он обратился к огромному недочеловеку, словно к другому господину-и-владельцу, дружелюбно, но откровенно:

– Рад, что вы мне рады, сэр!

– Рад, рад, рад чужестранец со звезд! – пропел хор.

– Нельзя их заткнуть? – спросил Род.

– «Заткнуть, заткнуть, заткнуть», – говорит чужестранец со звезд! – откликнулся хор.

О’телекели не рассмеялся, однако в его улыбке сквозила не только благосклонность.

– Мы можем побеседовать, не обращая на них внимания, или я могу выключать твой разум всякий раз, когда они повторяют наши слова. Это в некотором смысле придворная церемония.

Род огляделся.

– Я уже в вашей власти, – сказал он, – так что вы вполне можете немного поковыряться в моем разуме. Отключите их.

– Подойди сюда и сядь, – велел О’телекели.

Род подчинился.

– Чего вы хотите? – спросил он, следуя за человеком-птицей.

О’телекели даже не повернулся, чтобы ответить. Он произнес на ходу:

– Ваши деньги, господин и владелец Макбан. Почти все ваши деньги.

Род остановился. Услышал собственный безумный хохот.

– Деньги? Вы? Здесь? Что вы будете с ними делать?

– То, почему я попросил тебя сесть, – ответил О’телекели.

– Садись, – попросила следовавшая за ними К’мелл.

Род сел.

– Мы боимся, что Человек вымрет и оставит нас одних во вселенной. Мы нуждаемся в Человеке – и еще очень много времени пройдет, прежде чем мы сольемся в единой судьбе. Люди всегда полагали, что конец всего – прямо за углом, и Второй Запретный обещал нам, что это случится скоро. Но могут пройти сотни тысяч, если не миллионы лет. Люди рассредоточены, господин Макбан, и ни одному оружию никогда не убить их всех на всех планетах; однако, сколь бы рассредоточены они ни были, им не уйти от самих себя. Они достигают некой точки в своем развитии – и останавливаются.

– Да, – согласился Род, беря графин с водой и вновь наполняя свой стакан. – Но от вселенской философии далековато до моих денег. На Старой Северной Австралии мы частенько ведем безумные разговоры, однако я никогда не слышал, чтобы один гражданин напрямик попросил денег у другого.

Глаза О’телекели пылали холодным огнем, но Род знал, что это не гипноз и не уловка, а чистая сила личности, исходившая от человека-птицы.