Инсценированный реванш

Я пытаюсь не смотреть, когда две недели спустя Джейк и Паулина, взявшись за руки, прогуливаются в школьном коридоре. Вместо этого я оглядываюсь, что дает возможность не таращиться, а взглянуть на них лишь мельком. Мне срочно нужен солнцезащитный крем, чтобы не обгореть от сияния, исходящего от новой парочки Ашлэнда. На них приятно смотреть, это одна из тех пар, которые выглядят так гармонично, что ты волей-неволей начинаешь удивляться, почему это они раньше не встречались? Перед уходом я еще раз оборачиваюсь и наслаждаюсь результатом своей работы.

– Привет, любительница подсматривать.

Чья-то рука обнимает меня за плечи. От неожиданности я вскрикиваю и подпрыгиваю на месте. Владелец руки отступает, и я сразу же краснею от смущения. Мне следовало обратить внимание на древесный аромат геля для душа, запах дезодорантa, густые светлые волоски на руках и красные часы с изображением человека-паука на тонком запястье. Это мог быть только один человек.

Фред Теплицки.

Мой парень.

– Прости, – говорю я. Фред остается стоять у стены на случай, если я не перестала злиться.

– Я забыл, что тебе не нравятся сюрпризы.

– Мне нравятся сюрпризы, когда я о них в курсе. Например, открыть подарок на день рождения. Это хороший сюрприз.

Я киваю ему, давая зеленый свет на то, чтобы он вернулся в исходное положение. Фред так и поступает. Я чувствую тепло его руки и твердую грудь. Из коконов рождаются бабочки и начинают порхать в моем животе. Обычно я терпеть не могу публичного проявления чувств, но вид новоявленной парочки значительно улучшает мое настроение.

– Я не подсматривала, – отвечаю я ему.

– Ты без сомнения виновна в предумышленном подсматривании. И тебе стоит поработать над поворотами головы.

– Неужели это было так очевидно?

Лицо Фреда кажется вылепленным из воска, способного принимать форму тысяч всевозможных выражений. Он морщится, и на его лбу появляются глубокие морщины.

– Типа того. Но я и сам подсматривал за тобой, так что наше поведение в равной степени тревожно.

Мы проходим мимо доски с объявлениями, которая, несмотря на конец сентября, до сих пор уведомляет о том, как счастлива школа видеть нас в своих стенах вновь. Букву «о» в слова «школа» заменяет тыковка.

Я пристально смотрю в ясные светло-голубые глаза Фреда. Мы встречаемся три месяца и, к счастью, пока меня все устраивает. Мне до сих пор кажется странным то, что у меня есть парень. Никогда не было, а теперь есть. У нас было несколько неловких, но, тем не менее, чудесных свиданий в мае и июне. Мы не имели понятия, что делаем, но в этом было свое очарование. Четвертого июля Фред перевел наши отношения в статус официальных. Мы тогда сидели на пледе, на футбольном поле, а над нами взрывались фейерверки. Фейерверки всегда придают моменту особую важность.

Не переживайте. Я не превратилась в зомби, помешанную на отношениях. Большинство девушек в школе с легкостью вживаются в статус «подружки», я же до сих пор пытаюсь привыкнуть к этому и не могу с легкостью вворачивать «мой парень» в каждое свое предложение. Это большая перемена в жизни и отличное оправдание моему привыканию. Мне нравится думать о том, что президент Америки до сих пор, по крайней мере, раз в день говорит себе: «Я – президент Соединенных Штатов».

Мы с Фредом пока прочно засели на стадии узнавания друг друга. Никакого давления, просто радость общения. Многие наши ровесники чувствуют острую потребность как можно скорее перевести свои отношения в более серьезные. Они позволяют страсти руководить их решениями. Но это не про нас. Я не вижу никакой необходимости торопить что-то. Разумнее всего насладиться маленькими вещами перед тем, как перейти к чему-то большему. К тому же, со следующей осени мы будем учиться в разных колледжах, что может поставить под угрозу наши отношения. Я не готова к сложностям. Мне слишком нравится то, что у нас есть сейчас. Люди недооценивают настоящего.

Невзирая на то, что в свой последний год в старшей школе Ашлэндa я нахожусь на вершине социальной лестницы, у меня опять заклинило этот дурацкий шкафчик. Больше половины из них были отремонтированы и теперь выглядят, как новые: гладкие, блестящие, вместительные и чистые. Мой же – это облупившаяся реликвия, которая скрипит всякий раз, когда я ее открываю.

Распахнув дверцу шкафчика, я вижу красную тарелку в форме сердца, с которой на меня смотрят сладкие сердечки.

«ПОЦЕЛУЙ МЕНЯ. Я ТВОЙ. МОЯ ДЕВОЧКА».

Знаю, это всего лишь сладости, но ничего не могу с собой поделать, поэтому склоняю голову набок и улыбаюсь. Это так мило. И не вычурно. На мой вкус, и вовсе идеально.

– Отлично сработано, Теплицки.

– Ой, – произносит он, протягивая руку под моим локтем и утягивая сладкое сердечко. – Обожаю эти штуковины.

– А мне они никогда особо не нравились. – Я обнимаю его за шею и делаю то, о чем просит первое сердечко. – До сегодняшнего дня.

Фред краснеет и кладет руки мне на талию. Несмотря на то, что мы так явно проявляем свои чувства на публике, мне все равно. Один романтичный жест влечет за собой другой.