Инсургент

На улице я замечаю оранжевое зарево пожара. Встревоженная, иду быстрее и вижу, что огонь поднимается из больших, размером с человека, металлических чаш, стоящих на тротуарах. Бесстрашные и Афракционеры собрались здесь, между ними узкие просветы, отделяющие одну группу от другой. Перед собравшимися стоят Эвелина, Гаррисон, Тори и Тобиас.

Я нахожу Кристину, Юрая, Линн, Зика и Шону в группе Бесстрашных и встаю рядом с ними.

— Где ты была? — спрашивает Кристина. — Мы искали тебя.

— Ходила прогуляться. Что происходит?

— Они, наконец-то, собираются рассказать нам о плане нападения, — напряженно отвечает Юрай.

— О, — роняю я.

Эвелина поднимает руки, ладонями к зрителям, и Афракционеры замолкают. Они лучше подготовлены, чем Бесстрашные, чьим голосам требуется секунд тридцать, чтобы умолкнуть.

— Последние несколько недель мы разрабатываем план по борьбе с Эрудитами, — говорит Эвелина низким голосом. — И теперь, когда мы закончили, хотелось бы поделиться им с вами.

Эвелина кивает Тори, и та продолжает:

— Наша стратегия не направленная, а несколько обобщенная. Нет возможности узнать, кто из Эрудитов опора Джанин, а кто нет, поэтому безопаснее считать, что все те, кто не поддерживает ее, уже освободили штаб Эрудитов.

— Мы все знаем, что власть Эрудитов находится не в людях, а в информации, — напоминает Эвелина. — Пока они обладают этой информацией, мы никогда не будем свободны от них, особенно, если большинство из нас подвержено моделированию. Они использовали информацию для управления нами и держат нас под своим гнетом слишком долго.

Крик, начавшийся среди Афракционеров, распространяется на Бесстрашных, поднимается вверх из толпы, словно все мы части одного организма, подчиненные единому разуму. Но я не уверена, что думаю и чувствую себя в согласии с ними. Есть что-то во мне, что настойчиво против уничтожения каждого из Эрудитов и всего, что им дорого.

Я смотрю на Тобиаса. Он стоит позади костра, и мне трудно разобрать выражение его лица. Интересно, что он думает обо всем этом?

— Мне очень жаль сообщать вам это, но тем, в кого попали передатчиками моделирования, придется остаться, — сообщает Тори. — Так как вы в любое время можете быть активированы в качестве оружия Эрудитов.

Раздаются крики протеста, но никто, кажется, не удивлен. Они слишком хорошо знают, что Джанин может сделать с помощью моделирования.

Линн стонет и смотрит на Юрая.

— Мы должны остаться?

— Ты должна остаться, — возражает он.

— В тебя тоже выстрелили, — напоминает она. — Я видела.

— Я Дивергент, помнишь? — замечает он. Линн закатывает глаза, и он поспешно добавляет, вероятно, желая избежать очередных теорий о Дивергентах. — В любом случае, уверен, никто не станет проверять. Да, и какова вероятность, что она активирует меня, особенно, полагая, что все остальные с передатчиками моделирования остались здесь?

Линн морщится, соглашаясь. Она выглядит повеселевшей, почти, как прежняя Линн.

— Остальные делятся на смешанные группы из Афракционеров и Бесстрашных, — говорит Тори. — Одна большая группа попытается проникнуть в штаб Эрудитов и пройти снизу доверху, подавляя сопротивление. Несколько других более мелких групп приступят к очистке самых высоких уровней здания, уничтожив ключевых чиновников Эрудитов. Сегодня вечером каждая группа получит свое индивидуальное задание.

— Нападение произойдет через три дня, — добавляет Эвелина. — Готовьтесь. Это будет опасно и трудно, но Аффракционеры знакомы с трудностями…

Афракционеры взрываются криками, и я вспоминаю, что мы, Бесстрашные, те самые люди, что всего несколько недель назад критиковали Отречение за снабжение Афракционеров продуктами и всем необходимым. Неужели, все так легко забылось?

— И Бесстрашные знакомы с опасностями…

В воздух летят кулаки и крики. Я чувствую их голоса в своей голове, их совместный порыв обжигает мне грудь, вызывая желание присоединиться.

Выражение лица Эвелин слишком пустое для того, кто говорит страстные речи. Оно похоже на маску.

— Долой Эрудитов! — кричит Тори, и обе фракции вторят ей. Нас объединяет общий враг, но делает ли это нас друзьями?

Замечаю, что Тобиас с Кристиной не участвуют в митинге.

— Происходящее не выглядит правильным, — замечает Кристина.

— Что ты имеешь в виду? — уточняет Линн в шуме голосов. — Разве вы забыли, что они с нами сделали? Подчинили наш разум и заставили стрелять в людей. Убили всех лидеров Отречения.

— Да, — соглашается Кристина. — Просто… Разве вторжение в штаб-квартиру фракции и убийство всех ее членов — не то же самое, что Эрудиты сделали с Отречением?

— Нет, другое. Это спровоцированное нападение, — хмурится Линн.

— Да, — повторяет Кристина. — Знаю.

Она смотрит на меня, но я молчу. Она свое мнение уже составила, и считает происходящее неправильным.

Иду к дому Итонов в поиске тишины. Открываю дверь и поднимаюсь по лестнице. Дойдя до старой комнаты Тобиаса, сажусь на кровать и смотрю в окно, где Афракционеры и Бесстрашные собираются вокруг костров, смеются и разговаривают, но они все еще разделены: Афракционеры с одной стороны костра, Бесстрашные с другой.