Инсургент

Я смотрю на Линн, Юрая и Кристину у одного из кострищ. Юрай хватается за пламя, слишком быстро, чтобы обжечься. Его улыбка больше похожа на гримасу, будто искаженная горем.

Через несколько минут я слышу шаги на лестнице, Тобиас входит в комнату, останавливаясь в дверях.

— Что случилось? — спрашивает он.

— Ничего, — отвечаю я. — Удивлена, что Афракционеры так легко согласились работать с Бесстрашными. Бесстрашные никогда не были к ним добры.

Он стоит рядом со мной у окна, опираясь на раму.

— Это не настоящий союз, — говорит он. — Но у нас есть цель.

— Это сейчас. А что случится, когда цель изменится? Афракционеры хотят избавиться от фракций и Бесстрашия.

Тобиас сжимает губы в линию. Я вдруг вспоминаю Маркуса и Джоанну, гуляющих вместе по саду — у Маркуса было то же выражение, когда он что-то от нее скрывал.

Это выражение перешло к Тобиасу от отца или имеет какое-то другое значение?

— Ты в моей группе, — сообщает он. — Во время нападения. Надеюсь, ты не против. Мы должны проложить путь к диспетчерским.

Нападение. Если я буду участвовать в нападении, то не смогу разобраться с информацией, украденной Джанин у Отреченных. Пришло время выбирать.

Тобиас сказал, что разобраться с Эрудитами важнее, чем выяснить правду. И если бы он не обещал Афракционерам контроль над всеми данными Эрудитов, он, возможно, был бы прав. Но он не оставил мне выбора. Я должна помочь Маркусу, если есть шанс, что он говорит правду. Я должна идти против общих решений, мне это больше нравится.

И прямо сейчас я должна лгать.

Я сплетаю пальцы.

— Что такое? — спрашивает он.

— Я все еще не могу стрелять, — говоря это, я смотрю на Тобиаса. — И после того, что произошло в штабе Эрудитов… — прочищаю горло. — Мне не очень-то хочется рисковать жизнью.

— Трис, — он проводит пальцами по моей щеке. — Ты не должна туда идти.

— Я не хочу выглядеть трусом.

— Эй, — он обводит контур моего подбородка, его пальцы холодные по сравнению с моей кожей, и строго смотрит на меня. — Ты сделала для этой фракции больше, чем кто-либо другой. Ты…

Он вздыхает и прижимается своим лбом к моему.

— Ты самый храбрый человек, которого я когда-либо встречал. Оставайся здесь. Дай себе передышку.

Он целует меня, и я чувствую, как снова рассыпаюсь на части, начиная из самой своей глубины. Он думает, что я останусь здесь, но я буду бороться против него в компании с его отцом, которого он презирает.

Это самая ужасная ложь, какую мне доводилось произносить. Мне никогда не удастся загладить свою вину.

Когда мы расстаемся, я боюсь, что он услышит мое неровное дыхание, поэтому разворачиваюсь к окну.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Перевод: Екатерина Забродина, Дольская Алина, Алёна Вайнер, Воробьева Галина

Редактура: Юлия Исаева, allacrimo, Любовь Макарова, Индиль

— О, да. Ты похожа на дурочку, бренчащую на банджо, — заявляет Кристина.

— Правда?

— Нет. Вовсе нет. Просто… Дай я кое-что поправлю, ладно?

Она роется в сумке в течение нескольких секунд и достает коробочку. В ней лежат разные по размерам трубочки и контейнеры, в которых я распознаю косметику, но не знаю, что с ними делать.

Мы находимся в доме моих родителей. Это единственное место, куда я могу пойти, чтобы подготовиться. Кристина ничего не говорит о том, что она обнаружила — два учебника, спрятанных между шкафом и стеной, которые говорят о склонности Калеба к Эрудиции.

— Позволь мне спросить прямо. Ты оставила группу Бесстрашных, чтобы подготовиться к войне… и взяла с собой сумку с косметикой?

— Да. Я думаю, что тем, кто захочет меня застрелить, будет труднее, если они увидят, какая я убийственно-привлекательная, — отвечает она, выгнув бровь. — Держи голову вот так.

Она откручивает крышку у черной трубки размером с один из моих пальцев, показывая красную палку. Губная помада, это очевидно. Она прикасается к моему рту и проводит по нему, пока мои губы не покрываются цветом. Я вижу это, когда она убирает ее в сумку.

— Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе о таком чуде, как выщипывание бровей? — спрашивает она, держа пинцет.

— Убери это от меня.

— Прекрасно, — вздыхает она. — Я бы добавила румян, но не уверена, что этот цвет тебе подходит.

— Шокирующее открытие, если учесть, как похожи тона нашей кожи.

Кристина хихикает.

Мы готовы; у меня красные губы и накрашенные ресницы, и я одета в ярко-красное платье. А еще нож, привязанный к внутренней части бедра. В этом должен быть смысл.

— Где же Маркус, Разрушитель Жизней, должен с нами встретиться? — спрашивает Кристина. Она одета в Дружелюбное желтое, а не красное, и на ее коже оно буквально светится.

Я смеюсь.

— За штабом Отречения.

Ночь. Мы идем по тротуару. Все остальные должны быть на ужине, я в этом уверена, но на случай незапланированной встречи мы одеты в черные куртки, скрывающие большую часть нашей одежды. По привычке перепрыгиваю трещину в цементе.

— Куда вы обе идете? — раздается голос Питера. Я смотрю через плечо. Он стоит на тротуаре позади нас. Интересно, как долго он там?