Интегрировать свет

Нет, вся эта история явно не пошла мне на пользу. Как и странные отношения с Лодом. Всё это заставляло меня почти поверить в бескорыстную доброту, благородство, преданность, любовь и прочую ерунду и становиться… мягче. Доверчивее. Более открытой.

А будучи мягкой, доверчивой и верящей в подобные глупости, ты не проживёшь долго ни в одном из миров.

– Так ты тоже потеряла семью, – молвил принц.

– Потеряла, – коротко подтвердила я. – А что это за прекрасная Льомдэлль, о которой Дэнимон упомянул на совете?

Я знала, что избрала довольно топорный способ перевести тему, но ответ на заданный вопрос и правда меня живо интересовал.

– Льомдэлль из рода Эльскиар. Эльфийка, первая возлюбленная отца. Она погибла в войне с Тэйрантом. – Должно быть, Фаник понял, что я не хочу откровенничать. Во всяком случае, он ничем не выразил удивление от резкой смены предмета обсуждения. – Не желала отсиживаться в безопасной столице, отправилась ухаживать за ранеными в человеческий городок. Он оказался на линии фронта, и тёмные магией сожгли его дотла. Вместе с жителями. Льомдэлль тогда было всего двадцать два.

Я даже не смогла ничего сказать.

Пусть я выбрала свою сторону, но напоминания о том, что когда-то творила эта сторона, меня не радовали.

– Забавно, – задумчиво проговорил Фаник, кажется, не ждавший моего ответа, – отец два раза не смог спасти тех, кого любит. Как и дядя Эсфор. А ведь оба они так и не совершили эйтлих.

Незнакомое слово заставило меня насторожиться.

– Эйтлих?

– Тебе не рассказывали? Это эльфийский ритуал.

– Что-то вроде блойв брайевур? – я вспомнила обряд, которым когда-то Эсфориэль связал себя с Тэйрантом.

– Да, но эйтлих сильнее. Пожалуй, это самая сильная наша магия. Эльфийские чудеса, как ты наверняка знаешь, не могут похвастаться особым разнообразием, – иронично заметил Фаник. – Эйтлих… как бы объяснить… каждый эльфийский мужчина раз в жизни может провести ритуал, который навеки свяжет его с любимой женщиной, и этим обрядом он отдаст ей половину своей жизни. Его может совершить только мужчина, и только с женщиной, которую он любит всем сердцем. И не как сестру, дочь или друга.

– А женщина тоже обязана быть эльфийкой?

– Нет. Эльфом, человеком, дроу – кем угодно.

Интересно, однако. Эльфы ведь бессмертны. И сколько будет половина от бесконечности?

– Значит, этим ритуалом пользуются, чтобы продлить жизнь своим возлюбленным, если они смертные?

– О, нет. К сожалению, эйтлих не замедляет старение. Если его и проводят со смертными, те предпочитают покончить с собой, прожив немногим дольше других людей.

Да, думаю, никому не хочется коротать вечность развалиной, гниющей заживо.

– И в чём тогда смысл?

– В том, что эйтлих может вытащить женщину почти с того света. Когда ты совершаешь его, она… будто рождается заново. Эйтлих исцеляет любое проклятие и излечивает любую рану, и он позволяет тебе вернуть возлюбленную к жизни, когда все остальные средства бессильны. Но лишь в том случае, если её сердце ещё бьётся. И если ты действительно её любишь.

– То есть эйтлих совершают, если женщине грозит преждевременная гибель?

– Именно.

Всё интереснее и интереснее. Ну да, Эсфор в Хьярте нашёл свою принцессу уже мёртвой, потому и не мог спасти её. А Хьовфин, видимо, вообще был в другом месте, когда его прекрасная Льомдэлль обратилась пеплом. Странно только, что Повелитель эльфов не спас жену восемнадцать лет назад, когда она умирала от яда…

Внезапное воспоминание заставило меня вскинуть голову.

– А вашу мать, – я постаралась произнести это как можно деликатнее, – случайно отравили не лёмуном?

В кивке Фаника не было ни печали, ни удивления:

– Именно поэтому отец не смог ничего сделать.

Понятно. Тот самый яд, который упоминала Морти, мгновенно останавливающий сердце; и этим выбором отравитель Повелительницы отрезал жертве все шансы выжить, даже чудом. А после такого ненависть Хьовфина к тёмным вполне объяснима. Если кто-то дважды отнял у тебя любимую женщину…

Однако наш таинственный интриган предусмотрел всё. Такое, пожалуй, заслуживает капельку уважения.

– И сложный ритуал?

– Отнюдь. Не нужно ни рун, ни заклятий, ни крови, одни лишь слова. Хотя, наверное, эти слова и можно считать заклятием. – Фаник прикрыл глаза, прежде чем начать цитировать наизусть. – «Клянусь хранить жизнь твою, душу и сердце, пока не испущу последний вздох. Отдаю тебе моё сердце, мою душу и мою жизнь. Прими мой дар, прими меня, как я принимаю тебя. Мы едины, отныне и навсегда».

– И всё?

– И поцелуй, конечно, – лукаво закончил принц.

Поцелуй истинной любви. Естественно. Куда же без него.

Выходит, когда я говорила Восхту, что только в книжке героя может оживить волшебная сила любви, я малость погорячилась.

– Значит, ваша мать была похожа на первую возлюбленную Хьовфина? – помолчав, спросила я.