Интеллигент и две Риты

– Господи, сыночек, сегодня самый счастливый день… Погоди, я от радости даже не знаю, что сказать… Что полагается говорить в таких случаях. Сыночек мой… Скажи, ты счастлив, да?

– Да, мама, счастлив как дурак… А между прочим, если бы не вы… Ведь я ее встретил благодаря вам.

Она захлебывалась от рыданий. А он ощущал такой восторг от собственного великодушия и, чего греха таить, огромное облегчение от того, что научился говорить слово «мама».

Илью он нашел в соседней палате, где парень играл в шахматы с другим пациентом.

– Ой, Захар Алексеевич, вы пришли! Спасибо огромное! Идемте в мою палату, я вам покажу, как я исправил ту работу…

– Успеется с работой. Скажи лучше, как ты себя чувствуешь?

– Да хорошо!

– А что врачи говорят?

– Да что обычно говорят врачи? Режим, осторожность, лекарства – короче, страшная скука. А теперь еще и санаторий, вообще тоска смертная.

– Ничего, переживешь. Надо набираться сил, у меня на тебя большие виды.

– Захар Алексеевич, а можно задать вам нескромный вопрос…

– Нескромный? – улыбнулся Захар. – Валяй!

– Вам нравится моя сестра?

– Милая девушка… – растерялся Захар.

– Понимаете, она мне рассказала про вашу встречу в аэропорту. Я так вам благодарен за нее. Она такая… вечно влюбляется черт-те в кого… А они почему-то ее бросают. Жалко ее.

– Илюша, твоя сестра мне звонила вчера и сказала, что тот человек к ней вернулся…

– Сейчас почему-то вернулся… Но мне он ужасно не нравится. Он приходил с ней ко мне. И почему-то расспрашивал о вас…

– Обо мне? С какой стати? А, вероятно, твоя сестра (он органически не смог произнести «Рита» в связи с другой женщиной) рассказала ему о нашем знакомстве и он, возможно, приревновал…

– Нет-нет, она даже меня предупредила, что ни единым словом ему о вас не обмолвилась, нет, просто он журналист и жаждет написать о вас статью и взять интервью, а я же ваш студент…

– Статью, говоришь? Интервью? А как его зовут, этого представителя второй древнейшей?

– У него совершенно дурацкая фамилия – Белолицый.

– Черт побери!

– Вы его знаете?

– Я один раз уже послал его. Знаешь, видимо, твоя сестра любит его, а он… мелкий подлый тип. И чудовищный циник. Твою сестру надо от него спасать…

Захара трясло от бешенства. Этот подонок собирался отдыхать в Израиле с Ритой Метелёвой, но в последний момент узнал, что Рита Ольшанская в Израиле, и предпочел смыться. Трусливо и гадко. Сволочь, кретин! Как моя Рита могла с таким связаться, где были ее глаза?

– Захар Алексеевич, что с вами?

– Да ладно, Илюша, в конце концов, твоя сестра уже взрослая, сама разберется. Хуже нет лезть в дела влюбленных девушек. И потом я могу быть необъективным. Давай сюда свою тетрадку, я посмотрю и свяжусь с тобой. Напиши мне свой электронный адрес. Вот, отлично! Ну, я пойду, дел по горло!

– Уже? Жалко. Рита хотела с вами увидеться.

– Как-нибудь в другой раз. Выздоравливай, брат. Негоже в таком возрасте и с таким талантом по больницам околачиваться. Ну, бывай!

… Захар вышел в коридор и остановился у окна перевести дух. И чего я лезу в бутылку? Мне что, больше всех надо? Вот сейчас вернусь домой, а там моя Рита, моя рыжая кошка, мое чудо! Мало ли что у нее в жизни было? Больше не будет, и это во многом зависит от меня, надо отдавать себе в этом отчет. Он выдохнул.

Выйдя из здания больницы, он сразу увидел спешащую ему навстречу Риту Метелёву под руку с Арсением Белолицым. Девушка сияла так же, как тогда в аэроэкспрессе, а Белолицый выглядел испуганно.

– Захар Алексеевич, вы уже уходите? Погодите минутку, я хочу вас познакомить…

– Я, к сожалению, уже знаком с этим господином, – с плохо сдерживаемой яростью проговорил Захар и вдруг двинул Белолицему в рожу. Рита завизжала. Белолицый, похоже, не умел драться, а Захар двинул его еще раз. Журналист попытался дать сдачи, но тут Рита выхватила из сумочки какой-то баллончик и брызнула Захару в лицо, спасая своего героя.

Захар закашлялся и схватился за глаза. Неизвестно, чем бы дело кончилось, но тут откуда ни возьмись появился полицейский и, недолго думая, надел на Захара наручники.

– Граждане, пройдемте в отделение! – как-то радостно проговорил он.

– Да! Пройдемте! – пылал праведным гневом Белолицый.

Захар не мог даже слова сказать, из глаз катились слезы, из носу лило, он кашлял и задыхался. Рита рыдала.

Всех троих доставили в отделение.

– Ну, господа хорошие, давайте разбираться. Предъявите ваши документики! Скуратов, сними с него браслетики! Гражданин, ваши документики! И вы, девушка, документики давайте! Так-так, вы, потерпевший, значит, журналист у нас… Надо же, Белолицый… Так, теперь вы… Тверитинов Захар Алексеевич, вы кто у нас будете?

– Профессор Московского университета, – уже более или менее членораздельно произнес Захар.

– Правда, что ль?

– Правда, – хлюпая носом, подтвердила Рита Метелёва.

– И что ж это вы, господин профессор, мордобоем занимаетесь? Какой пример молодому поколению подаете?

– Подлецов не люблю. А я имею право на один звонок!