Интендант третьего ранга. Herr Интендантуррат

— У захламленного леса есть свои преимущества, — съязвил Крайнев и отложил трубку. Он стащил пальто, затем пиджак. Большое красное пятно расплылось на рубашке от середины плеча до локтя.

— О! — Глаза у Ланге стали большими. — У вас есть бинт?

— Я не собирался в бой, — хмуро ответил Крайнев, доставая носовой платок из кармана галифе. — Мне обещали веселую прогулку.

— Давайте я! — предложил Ланге. — Этому нас учили.

Он и в самом деле довольно умело перевязал рану поверх рубашки.

— Обязательно покажите врачу! — посоветовал, затянув узел. — Ранение пустяковое, но может быть заражение.

Крайнев кивнул. Ланге помог ему одеться, сел рядом и закурил.

— Как большевики узнали об экзекуции? — спросил сумрачно. — Операция готовилась в секрете.

Крайнев захохотал. Лицо Ланге приняло обиженный вид.

— Сколько полицейских участвовало в расстреле? — спросил Крайнев, закончив смеяться. — Двадцать? Всем пообещали еврейское барахло? У каждого из двадцати есть жена или невеста, родители или другие родственники. Как не похвастаться будущим богатством?

— Мы велели им хранить тайну!

— Они, разумеется, послушались… Сами видели!

— Ничего я не видел! — сумрачно отозвался Ланге. — Вы толкнули меня в спину! Спасли мне жизнь, но не дали возможность рассмотреть врагов. Сколько их было?

— С десяток.

— Не проговоритесь коменданту! — попросил Ланге. — Если укажу в отчете, что напавших было вдвое меньше, чем полицейских…

Крайнев согласно кивнул. Ланге бросил окурок, и они тронулись в путь. К сумеркам, как и обещал Крайнев, они выбрели к окраине Города. У первого же поста Ланге стал отдавать команды, солдаты забегали, засуетились.

— Скажите, чтоб выпустили меня из города, — попросил Крайнев. — Только возьму коня.

— Собираетесь уезжать? — изумился Ланге.

— У меня дела.

— Там большевики!

— Вот к ним у меня дело, — зловеще пообещал Крайнев. — Думаете, это сойдет им с рук? — он ткнул пальцем в раненое плечо.

— Вы сумасшедший! — развел руками эсэсовец. — Впрочем… Да поможет вам бог!

«Какой?» — хотел спросить Крайнев, но промолчал…

* * *

В Кривичи он прискакал поздно. Дорогой Крайнев мучительно думал, как распределить спасенные семьи по деревням; предполагая, что старосты из-за страха перед немцами будут сопротивляться. Искал слова для убеждения. Не понадобилось. О предстоящей операции знали многие — бойцы Саломатина, жившие по хатам, не хранили тайны. К дороге, по которой спасенные шли в Кривичи, люди выходили целыми деревнями и молча, без лишних слов, разбирали евреев. Кто-то искал знакомых, кто-то просто выбирал семью с маленькими детьми… В Кривичи довели человек двадцать, да и тех переняли на околице. Саломатин после операции перевел отряд на казарменное положение и разместил в школе. Там же свалили трофеи. Их было много. Перед крыльцом стоял немецкий «Опель», в учительской заседал штаб. Решали, как организовать оборону на случай ответных действий карателей. Крайнева встретили криками и с ходу стали хвалиться: в скоротечном бою полегли почти все немцы и полицаи (несколько человек сумели сбежать), а в отряде — двое раненых, да и те легко. Лица у всех были веселыми, и Крайнев, несмотря на усталость, не удержался от ответной улыбки. Совещание продолжилось. Было душно, все беспрерывно курили, болела раненая рука, к тому же Крайнев весь день не ел. Внезапно все поплыло у него перед глазами, и очнулся он от чувствительных шлепков по щекам. Крайнев открыл глаза — перед ним стояла Соня.

— Снимай пальто! — сказала она сердито.

Крайнев подчинился. Когда он стащил и пиджак, в учительской стало тихо. Повязка Ланге сползла, и рукав сорочки ниже локтя был красным от крови.

— Я забираю его! — объявила Соня.

— Нет, нет! — запротестовал было Крайнев, но вмешался Семен:

— Иди, Ефимыч! Ты свое дело сделал. Без тебя разберемся!

Поддерживаемый Соней (он пытался идти сам, но врач не позволила), Крайнев добрел к фельдшерскому пункту. Здесь Соня щедро смазала рану йодом, перевязала и усадила его за стол.

— Что это? — спросил Крайнев, когда Соня поставила перед ним мензурку.

— Спирт! Сам привозил, — пожала плечами Соня.

Крайнев опасливо повертел в пальцах мензурку, но, когда на столе появилась миска, полная горячих щей, больше не раздумывал. Спирт ожег горло, Крайнев торопливо хлебнул воды из заботливо поднесенной кружки и набросился на еду. Пока он работал ложкой, Соня притащила деревянное корыто, вылила в него пару ведер холодной воды, а затем добавила горячей из чугуна.

— Раздевайся! — велела.

— Я сам! — заторопился Крайнев, видя, что Соня не собирается уходить.

— Я тебе дам сам! — разозлилась она. — Я врач или не врач?!