Интересненько это они придумали...(СИ)

Предзнаменование про чертежи прозвучало страшнее всего, но Майтимо заставил себя вспомнить, что их он все-таки закончил. А также исполнил Клятву, не сгинул в бездне и злобных потомков не завел. Значит, Саурон ему точно снится. И надо только открыть глаза, послать все кошмары куда-нибудь к варгам драным и перевернуться на другой бок.

С большим усилием лорд Химринга разлепил веки и едва не заорал.

Ненавистная рожа Саурона никуда не делась. Она нависла над ним, сверкая глазами в предрассветных сумерках и будто торжествуя, что на сей раз правда оказалась на ее стороне.

Темный майа печально шмыгнул носом – и наваждение рассеялось.

- Ортхэннэр, чтоб тебя… – свозь зубы процедил Майтимо, подавляя желание запустить в фаэрни подушкой или чем потяжелее. – Что ты делаешь с утра пораньше у моей кровати?!

Ортхэннэр молитвенно сложил руки на груди и сделал пару шагов назад.

- Прошу прощения за столь ранний визит и прерванный сон. Но, увы, я не мог поступить иначе!

- Какого балрога стряслось? Нелъофинве внезапно решил, будто ему отдали фальшивые сильмариллы, и вздумал вернуться вместе со всеми братьями?

Фаэрни замотал головой, и вид у него сделался еще более виноватым.

- Тенька…

Упоминание о колдуне прогнало сон еще вернее, чем если бы к Майтимо и впрямь вломился настоящий Саурон.

- Что этот колдун успел натворить?

- Я не знаю, – Ортхэннэр опять всхлипнул. – Он зачем-то посадил Учителя в огромную бочку и уверяет, будто все идет по плану.

- А я-то здесь при чем?!

- Я лишь хотел уточнить, действительно ли для снятия оков нужна бочка…

- Понятия не имею, – честно ответил Майтимо. – А петь и играть на лютне он Тано заставляет?

- Нет… но Учитель сидит там уже с вечера, и звезды в его волосах пока не померкли под гнетом судьбы, но ткань мироздания столь хрупка под пальцами… – Ортхэннэр оценивающе посмотрел на злого невыспавшегося Майтимо и, проявляя чудеса краткости, подытожил: – Словом, я прошу тебя явиться и обратить свои очи на сего экспериментатора, коему чужды дуновения полыни!

- То есть, ты надеешься, будто под моим присмотром Тенька все-таки не угробит Тано? – скептически уточнил Майтимо.

- Истинно так, – подтвердил Ортхэннэр.

Майтимо не был столь уверен на этот счет, но слишком хорошо знал, какое впечатление производят Тенькины методы на существ, еще плохо с ним знакомых. А Ортхэннэр все же не Саурон, и жестоко оставлять его с колдуном один на один (Тано не в счет, он в бочке).

- Ладно, – вздохнул эльф. – Где все это происходит?

- Внизу, в саду…

- Возвращайся туда. Сейчас я окончательно проснусь, оденусь и спущусь к вам.

Но Ортхэннэр не ушел, продолжая внимательно вглядываться в лицо Майтимо, чуть склонив голову набок и широко распахнув глаза.

- Я чувствую, что невольно стал причиной твоего страха при пробуждении, – проникновенно выговорил фаэрни. – Но в мыслях моих не было тебя напугать. Что гложет тебя столь сильно? Расскажи, я хочу помочь, и в бессилии трепетно надрывается мое сердце!

- Ничего меня не гложет и не пугает, – отрезал Майтимо, который уже не знал, что хуже: Саурон во сне, который мучает его и этим наслаждается, или Саурон наяву, который безуспешно пытается ему помочь и от этого страдает.

- Но я же вижу! – трагически изломил брови Ортхэннэр. – Изреки мне свои тревоги, и они уйдут со слезами, как талый снег по весне!

Но Майтимо хватило лишь красочно представить, как они с Ортхэннэром рыдают в обнимку здесь, в будочке у врат заливается слезами часовой, всхлипывает во сне суровое темное воинство, в лагере нолдор плачут над вернувшимся братом сыны Феанаро, дядюшка Нолофинвэ оплакивает свою участь во Льдах, ваниар в Валиноре сидят в трауре по загубленным Древам, и на всё измерение приходится лишь один довольный жизнью человек, изучающий темного валу, который в унисон прочим картинно страдает в недрах огромной непонятной бочки.

- Ортхэннэр, тебе порыдать больше не с кем? Не стану я ничего изрекать, иди вниз и жди меня там, а будешь лезть в душу, вовсе с места не сдвинусь. Разбирайся потом с Тенькой, как хочешь!

Фаэрни понурился, смиряясь, и перед тем, как уйти, учтиво подал эльфу его верхнюю тунику.

Девять минут спустя

Бочка и впрямь была исключительно большая. А голова Тано, выглядывающая из нее – исключительно печальная.

Майтимо остановился шагах в десяти, оценивая обстановку. Пузатая деревянная бочка стояла на каких-то хлипких с виду подпорках около полутора локтей высотой, из-за чего казалась еще выше, лишая зрителей возможности заглянуть внутрь. Впрочем, судя по виду Тано, зрители немного потеряли.

Из-под днища бочки помигивало красным, торчали извилистые провода и босые Тенькины ноги. Периодически колдун начинал что-то неразборчиво бормотать, и вокруг веером разлетались искры.

Тано страдальчески поморщился и устремил исполненный печали взор в предрассветное небо.

Ортхэннэр умоляюще посмотрел на Майтимо.

- Тенька, – позвал лорд Химринга, садясь на корточки. – Что ты здесь устроил?

- Привет, Майтимо! – радостно откликнулись из-под бочки. – Как здорово, что ты пришел! Займи чем-нибудь Ортхэннэра, а то он ходит тут кругами и мешает мне работать!