Интересненько это они придумали...(СИ)

- …Утекали сквозь пальцы гобеленные нити, – продолжал Тано. – А потом на пригорке судьбы заколосился пропитанный смертью чернобыльник…

- Учитель, – всхлипнул Ортхэннэр, старательно вытирая слезы.

- А потом была война! И боль! – Тано словно сделался выше ростом, его голос загремел на весь замок. – Пурпур, огонь и кровь, тьма и холодная сталь, и плакал ветер, перебирая режущие листья осоки! Гром разметал осколки судеб по черным маковым пустошам! Тысячу раз гибли невинные, жестоко истреблялись наши дети! – оставленная на троне рукоять меча стукнулась о каменный пол, а второй витраж разлетелся вдребезги еще оглушительнее первого. Тано сложил ладони на груди, опять открывая на обозрение свои браслеты, и обвел трагическим взором притихшую публику. – Простите. Я не хотел вас напугать.

- Ничего, – проявил заботу Майтимо. – Это было не страшно, – Ортхэннэр глянул на него с такой укоризной, что лорд Химринга поспешил исправиться: – То есть, конечно, очень страшно, но без чашки кофе все равно не понять. Поэтому мы не испугались.

- А у нас есть кофе! – оживился фаэрни. – В тот страшный миг перелома мои руки держали мешочек с кофейными зернами, и я сохранил их как память о нежном утре вишневого цвета…

- Вот с этого и надо было начинать! – обрадовался Майтимо. – Тащи свой кофе. Еще одного плача про полынь я на трезвую голову не выдержу!

- Да и поужинать не мешало бы, – вспомнил Тенька. – А то я сегодня только позавтракал, не считая черники.

- Конечно! – закивал Ортхэннэр. – Как можем мы морить вас голодом, гости цветущего времени, эхо шагов вдоль гибких лоз! Я тотчас же обо всем распоряжусь!

- Опомнитесь! – заорал позабытый всеми Нелъофинве, который глядел на происходящее квадратными глазами. – Это же враги! Как вы можете принимать от них ужин?!!

- Но есть-то хочется, – резонно возразил Тенька. – Чего ты так разволновался? Тебя тоже угостят!

- Да я… Да вы… – двойник не находил слов. – Это же предательство!.. Сильмариллы…

- Забирай камни и уходи, – отмахнулся Тано. – Лишь оставьте нас в покое! Достаточно зла уже было причинено…

- Ты лжешь, – неуверенно предположил Нелъофинве.

Тано развел ладони в стороны, небрежно кинул на пол три сверкающих камня и вместе с Ортхэннэром и Тенькой заторопился к выходу.

Нелъофинве наклонился, чтобы подобрать сильмариллы, но обжегся о первый же камень и отдернул руку.

- Обмотай чем-нибудь, – со знанием дела посоветовал Майтимо и тоже направился к дверям, нагоняя остальных. – Мелькор, – не удержался он от вопроса, – на кой вам сильмариллы, если вы с ними так легко расстались?

Тано чуть прикрыл глаза.

- Тяжелая, грозная мощь мелодии в глянцевых стенах, вырастающих из иссиня-черной глубины, и дробленые капли солнца на кончиках ресниц, дающие жизнь. Безумие прощального танца, звон бубенцов, аромат полыни и вересковый цвет, само время, слитое воедино. Луна и шаги по туману в аметистовом сумраке новой зари. То, чего не видишь, но без чего не живешь. Вишня и терн, золото-пьяный мед иного бытия! Ключ-от-Темницы, Камни-Судьба. Анхот, Рок. И неведомо в полынном безмолвии предопределение грядущей цели…

Отчаявшись без посторонней помощи уразуметь сказанное, Майтимо вопросительно посмотрел на колдуна.

Тенька развел руками.

- В общем, он сам не знает, на кой ему сильмариллы. Интересненько это у него получилось…

Два с половиной часа спустя

Стол для скромного ужина на пять персон накрыли в большом круглом зале, озаренном сотнями огней. Приборы и тарелки сверкали серебром, кубки – хрусталем, а ветерок с кухни радовал вкусными запахами. Обитатели черного замка решили принять гостей с наивысшим почетом.

Неугомонный Тенька все-таки уломал Нелъофинве остаться на ужин, и теперь тот сидел, явно не зная, как себя вести, чтобы ни с кем не подружиться, никого не оскорбить и личное достоинство не порушить. В сумме выходило так, словно своим присутствием он делает окружающим огромное одолжение.

Майтимо досталось место между Тенькой и Ортхэннэром.

- Жаль, у нас теперь нет боярышникового варенья, – вздохнул фаэрни. – И жимолость больше некому собирать.

- Элхэ умерла? – сочувственно предположил Майтимо.

- Она – черный тростник в серебре инея, – объяснил Тано. – Глаза – трава подо льдом, и тонкие пальцы сплелись на чаше черненого серебра. Радость свершения и горечь предчувствия, творение и предвидение: то, чего никогда не будет, и чему суждено свершиться.

- Она погибла, но обещала вернуться! – перевел Тенька.

- Соболезную, – потупился Майтимо. Потом сообразил, что Тано может не понять, чему именно соболезнуют: гибели девушки или ее грядущему возвращению. Прикинув так и эдак, лорд Химринга на всякий случай решил не уточнять.

По залу поплыл знакомый аромат свежезаваренного кофе, начали вносить еду. Глубокую миску овсянки, черничный пирог на серебряном подносе. Глядя на это, Майтимо задумчиво нахмурился.

- Все ли в порядке? – проявил заботу Ортхэннэр.

- Да-да. Но вот кажется мне, что сейчас нам принесут здоровенное блюдо с котлетами!

И точно, не успел лорд Химринга закончить фразу, как упомянутое блюдо поставили на стол.