Интересное время или Полумесяц встает на закате (СИ)

Мы шлепнулись на вершину бархана, у подножия которого находился оазис. Быстро собрав парашюты и спустившись вниз, мы спрятали свои десантные «принадлежности» и гуськом побежали прочь от места выброски. Бежать было довольно сложно, но обращать на это внимание — глупая трата времени.

Бархан, за ним еще один бархан, и так до самого горизонта. По правую руку мелькнул еще один оазис. А может быть, и мираж. Я не присматривался — не было времени любоваться пейзажем, жариться же на солнцепеке не хотелось.

Легкий прохладный бриз начал стихать. Воздух уже грели лучи восходящего солнца, но двигаться еще можно было. Движение играло нам на руку: чем дольше будем идти, тем ближе станем к цели. А до нее еще поря-ядком…

Где-то на третьем часу нашего вояжа стало припекать.

На четвертом мы все уже были мокрые, хоть выжимай.

Шестой час марш-броска свалил группу в тень очень высокого бархана.

— Привал. — Выпалил, хотя нет, быстрей выдохнул Хобот. — Наконец-то, — он со смаком потянул воду из фляги.

— Особо не увлекайся, — сказал я ему.

— Кого ты учишь, командир? Я по всем этим пустыням набегался в свое время. Ученый уже.

— То было в свое время, — я улегся на песок. — А сейчас я за тебя отвечаю, и, честно тебе скажу, на горбу тащить никого не хочется.

— Слушай, кэп, — обратился ко мне Аскорбин. — Тут же оазис под боком. Пойдем туда, а? — Сержант было встал и потянулся рукой к карабину, но я его остановил: — Ну, пойдем мы к этому оазису. А ты можешь дать гарантию, что он не под крылышком исламистов?

— Они нас очень хорошо поприветствуют, — сказал Крот, вытирая шею и лицо платком.

— Будем сидеть тут и глядеть в оба, — окончил диалог Хобот, сняв автомат с плеча и пристроив его на груди.

Мышцы сводило от усталости, дышать было больно: в грудную клетку что-то кололо. Это мне напомнило одну тренировку, что устроил мне наш ротный, когда я сходил в самоволку. Х-хе! Додумался, блин, в Афгане заглянуть в один кишлак. Нас, штрафников, было семь человек, и наш гауптман Штернберг, подловив спокойную неделю без боевых выходов, заставил бегать по плацу с тяжелым брусом на плечах. Нарезали круги все: от простого обер-ефрейтора до некоего Бергмана — грозы столовой, замкомвзода, гауптфельдфебеля с портупеей, да и просто хорошего человека. После пробежки ротный вспомнил, что горнострелковые части ну просто обязаны заниматься альпинизмом в экстремальных условиях. Одним словом, программа дня была насыщена…

Я лежал на песке с закрытыми глазами и вслушивался в звуки пустыни. Легкий шепот ветра, шуршание песка, возникающее от трения мелких песчинок друг о друга. Красота. Вот теперь, когда Сахара выжала из меня соки и заставила рухнуть на ее пески, я ощутил то великолепие, которым она обладала. Это царство песка заключало в себе воистину потрясающий колорит и не передаваемые словами простого смертного шарм и неповторимость. O Mein Gott, я только сейчас стал понимать своего деда. И чтобы это произошло, понадобилась четверть суток физического напряжения.

— Лис, не спи! — хлопнул меня по плечу Хобот.

— И не думал даже, — возразил я, открыв глаза. — Что там у вас?

— Похоже, ты был прав. Фанатики в самом деле облюбовали это место. На, посмотри.

Я перевернулся на живот и, взяв из рук компаньона бинокль, взобрался на вершину песчаного холма и всмотрелся в сторону оазиса. Ну да, так и есть. Караван. И все как на подбор бородатые. Последуй мы совету Аскорбина, тут бы нас и приняли тепленькими.

А фундаменталисты хитрые. Их джип был выкрашен белой краской, как у миротворцев, только по бортам черным был выведен символ веры — шахада. «Нет божества, кроме Бога…» так на самом деле она звучит. В любом случае издалека арабскую вязь рассмотреть достаточно сложно, ошибившийся жестоко поплатится за свою оплошность: ДШК или М2 бьет далеко и пробивает броню натовского бронетранспортера.

— Интересно, что они перевозят? — задумался Крот.

— Оружие. Марафет. Или золото. То, что приносит прибыль, — подал голос лежавший на отшибе Кобаяси. Отчего он обосновался так далеко, я в толк так и не взял.

— Капиталисты долбаные, — недовольно пробурчал Хобот. К исламистам тот особой любви не испытывал, а вообще, как мне думалось, он их ненавидел. — Что ж такое, жили себе в шоколаде и вдруг крылышками затрепетали.

Я не стал говорить, что ислам — религия молодая и у его последователей энергия через край плещет. У христиан такое тоже было, во времена крестовых походов. Тут «лечение» одно — перебесятся и надоест, хотя слишком уж рьяно правоверные взялись за это дело. Да и правоверные ли? Это же ваххабиты, своего рода пуритане у мусульман, ратующие за возвращение к истокам, что в наши дни глупо до безобразия. Хм, а ведь когда-то ислам двигал всю мировую науку — алгебра там, медицина и прочее, пока в Европе костры полыхали. Впрочем, оговорюсь: ничего против верующих не имею, просто есть евреи — есть жиды, есть геи — есть пидоры, есть душевнобольные — есть психи. Так и тут. Нельзя бросаться в крайность, это чревато неприятными последствиями.

— Хобот, следи за округой, — скомандовал я и сполз вниз.