Интерконтинентальный мост

Оглушенный и ошеломленный Перси так и остался лежать на мху, вдруг ставшем жестким и холодным. Он готов был завыть волком от горя и обиды, но не было ни голоса, ни сил.

Глава десятая

Иван Теин сидел в своем служебном кабинете и наблюдал на нескольких экранах, как к Уэлену плыли флотилии гостей. С Кинг-Айленда на парусах двигались три большие байдары. Он знал о намерении Джеймса Мылрока отчасти как бы воскресить древние способы общения в Беринговом проливе. На байдарах шли сивукакцы с острова Святого Лаврентия и жители Нома.

Номские эскимосы расположились на двух байдарах — представители общины, ведущие свое происхождение с острова Святого Лаврентия, и общины Кинг-Айленда. Маленькая группа жителей Уэльса наняла обыкновенный пассажирский катер.

А вообще гости начали съезжаться еще вчера — из Нуука прибыл гренландский ансамбль, делегация с мыса Барроу зафрахтовала пассажирский дирижабль компании «Раян-Эрлайнз».

По мере приближения к мысу Дежнева байдары сближались. На экране уже было хорошо заметно, что гости с острова Святого Лаврентия и Нома воссоединились с флотилией байдар Кинг-Айленда. К ним вплотную подошли суда из Нома, а пассажирский катер из Уэльса замедлил ход, видимо, чтобы быть вместе с остальными.

Все сведения о приближении гостевой флотилии передавались по местному радио и телевидению.

С утра дул северный ветер, и поначалу Иван Теин не на шутку опасался того, что поднимется волна и байдарам придется причаливать на южной стороне полуострова, а оттуда уже каналом плыть в уэленскую лагуну. Это было бы нарушением традиции: такого рода встречи испокон века начинались именно на старой Уэленской косе.

К полудню намечалось прибытие почетных гостей, среди которых, разумеется, первыми были Сергей Иванович Метелица и Хью Джонсон Дуглас. Даже официальные лица из Магадана, Анадыря и Нома, из столицы Аляски на этот раз не вызывали такого интереса, как эти два человека.

Почти все население Уэлена с утра находилось возле яранг на галечной косе. Чистились и проветривались жилища, заготавливалось топливо для костров, на которое непременно шли выброшенные морскими волнами обломки деревьев, куски древесной коры, дающие сильный жар и особый запах живого дыма. Так уж было заведено, что большинство гостей с острова Берингова пролива предпочитали селиться в ярангах, спать в меховых пологах, как бы этим возвращаясь в прошлое.

Солнце встало над южными тундровыми холмами. Часы показывали уже начало второго.

Хотя служебный вертостат Ивана Теина стоял наготове на берегу лагуны, в двух шагах от дома, он решил пройти до берега моря пешком.

Ума была в ситцевой камлейке с яркими рисунками тундровых цветов: такая ткань делалась по специальному заказу Чукотки на одной из ткацких фабрик Узбекистана. Сам же Теин был в белой камлейке, а на ногах — новые летние торбаза, перевязанные хорошо выбеленной кожей нерпы — мандаркой. На ногах Умы тоже были торбаза, но женские, высокие, с широкой белой полосой на голенище. Приблизительно так же, но с некоторыми вариациями были одеты все, кто в этот ясный день шел по широкой дороге от тундрового берега уэленской лагуны к галечной косе.

Теин с женой догнали неторопливо идущих впереди Хью Дугласа и Метелицу.

— Я впервые на таком празднестве, — признался Хью Дуглас.

В другое время Иван Теин не преминул бы воспользоваться моментом и долго бы рассказывал о возникновении этого доброго обычая, прерванного годами холодной войны и возобновленного уже в самом начале двадцать первого столетия, в результате улучшения отношений между Соединенными Штатами Америки и Советским Союзом, но сейчас он только сказал:

— Вы увидите настоящее искусство народов Арктики!

Мост-макет, собранный и установленный на том же самом месте, где прежде стоял взорванный его аналог, ничем не напоминал о том, что здесь произошло. Не было даже намеков на строительный мусор: промышленные роботы, в отличие от людей, запрограммированные на чистоту и аккуратность, никогда не оставляли мусор на строительных площадках.

Люди любовались мостом, фотографировали друг друга старыми моментальными аппаратами, обменивались снимками.

Ума с мужем, Метелица и Хью Дуглас медленно прошли по мосту-макету.

— Вообразите себе, что вы идете по настоящему Интерконтинентальному мосту, — улыбаясь, сказал Хью Дуглас.

— Только на пеший переход по настоящему мосту потребуются не одни сутки, — заметил Метелица.

— Ради интереса я бы разок прошел пешком по готовому мосту, — сказал Иван Теин.

За мостом-макетом, вынесенные на самую высокую Часть галечной косы, из зеленой травы торчали шесть темных, чуть глянцевитых, словно отполированных Священных камней. Простоявшие века под дождем и снегом, а потом несколько десятилетий пролежавшие в фундаменте старой уэленской пекарни, они оставались вечными в своих очертаниях и цвете.

— Возможно, что у них было некое, более значительное ритуальное назначение. На памяти моих родителей, эти камни служили местом, где сходились лучшие певцы Берингова пролива, — рассказывал Иван Теин.