Интерлюдия Томаса

— Возможно, труба, по которой мы пришли, давным-давно служила для сброса ливневых вод, до того, как дедушка купил «Уголок». Но кто-то связал с ней эту систему. Кто-то странный и не ради чего-то хорошего, если ты спросишь меня. — Она освещает стены справа и слева, и я вижу двойные ряды отверстий диаметром с дюйм. — Я много об этом думала и поняла, что сначала все это было аварийным выходом. Если люди использовали его, то сначала проходили обеззараживание в этих комнатах… может, из-за бактерий и вирусов. Может. Точно я не знаю. Но похоже на то. А если ты — посторонний и забрался так далеко, тебя здесь запирали и вместо тумана, уничтожавшего вирусы или что-то там еще, сюда закачивали ядовитый газ.

— Посторонний? В каком смысле?

Прежде чем девочка успевает ответить, слышится громкий гул, какой иной раз сопровождает землетрясения. Доносится он сверху, а поскольку громкость усиливается, я с опаской смотрю в потолок.

— Наверное, восемнадцатиколесник, — объясняет Джоли. — Мы под Прибрежной автострадой, за территорией «Уголка».

Она ведет меня к дальней стене, где четыре ступени поднимаются к еще одному порожку. Здесь она опять раздвигает створки стальной двери. За ней помещение, неотличимое от того, где мы находились.

Она проходится лучом по стальному потолку, прежде чем войти в эту комнату.

— Каждому требовалось пройти через два этих воздушных шлюза, чтобы добраться до берега. Они не хотели рисковать.

Я иду за Джоли.

— Кто «они»?

— У меня есть кое-какие идеи, — отвечает девочка, но на том замолкает и ведет меня через этот второй воздушный шлюз к еще четырем ступенькам, за которыми третья дверь из двух раздвижных створок.

Снова над нами проезжает тяжелый трейлер, за ним более легкие автомобили, но вибрации больше меня не волнуют. Тревожит другое — впереди ждет что-то ужасное, абсолютное зло, с которым мне никогда не доводилось встречаться, порождение столь глубокого круга ада, что Данте и не подозревал о его существовании.

Миновав третью дверь, Джоли говорит: «Здесь есть электричество», — и нажимает кнопку настенного выключателя.

Теплый свет идет от трубок, спрятанных в нишах по обе стороны коридора, длинного, как футбольное поле, шириной в двенадцать футов и высотой, наверное, в восемь. Все поверхности светло-желтые, блестящие, из пластика, без единого шва.

Воздух здесь теплее, пахнет чем-то химическим, но нельзя сказать, что запах неприятный.

— Когда я впервые раздвинула створки третьей двери, тут было гораздо теплее. Сначала я думала, что этот воздух мне навредит, что это какой-то токсический газ, но он не раздражает ни горло, ни глаза, а если от него у меня вырастет вторая голова, то пока этого не случилось.

В сравнении с воздушными шлюзами, этот коридор мне нравится больше, но присутствие зла по-прежнему остро чувствуется, и я рад, что вооружен пистолетом.

— Запорный механизм следующей двери работает, и открыть ее мне не удалось, — продолжает девочка. Что за ней, я не знаю, может, миллионы золотых слитков или секретный рецепт соуса «Макдоналдс». Дальше этого коридора нам не пройти.

На полпути к дальней двери на полу лежит какая-то фигура. Поначалу я думаю, что человеческая, но быстро понимаю, что ошибся.

Когда мы приближаемся к ней, девочка говорит:

— Что бы ни находилось за этой последней дверью, если она последняя, сейчас там никого нет. Если бы кто-то был, они бы не оставили это существо так надолго. Они бы унесли его.

Я не могу сказать, какими при жизни были рост и вес существа, потому что оно мумифицировалось в этом теплом и насыщенном какими-то химикатами воздухе. Моя догадка — оно возвышалось над землей более чем на семь футов и весило чуть меньше трехсот фунтов. Но теперь оно полностью обезвожено, кожа облепила тело, длинные руки и когда-то жуткое лицо огромной головы. Сама вся в морщинах и серая, словно костюм из льняной ткани, который заносили до дыр, но ни разу не гладили.

Мне представляется, что это примат, с ногами более длинными, чем руки, стоящий на более высокой ступени эволюции, чем гориллы и другие антропоиды, с позвоночником человека, то есть способный выпрямиться в полный рост. Но на этом сходство с человеком заканчивается, потому что у этого существа на каждой руке по пять длинных пальцев с четырьмя фалангами и по два больших пальца с тремя. На каждой ноге шесть пальцев, один из них похож на большой палец руки.

— Я называю его Орк, — сообщает мне девочка.

— Почему?

— Я ведь должна как-то его называть, а Боб вроде бы не подходит.

Я ее еще не знаю, но чувствую, что она мне понравится.

— Орк, потому что при взгляде на него я думаю об орках из «Властелина колец».