Интерлюдия Томаса

– Смотри, Эд может делать порядка шестнадцати дел одновременно. Так что одно из дел, которые он делал, даже когда говорил мне, кем ты был на самом деле, он проверял все звонки на телефон 911 шерифу от абонентов из «Уголка», которые могли бы рассказать нам, начал ли ты уже свою бучу. Чёрт побери, ты не терял времени даром! Один парень звонит, что его грузовик украден, какой-то другой парень звонит, что грузовик летит…

Я не знаю, что дезориентирует больше: болтающийся вокруг «Гранд Чероки» слепящий дым и весь мир, утонувший в нём, или воздух, загрязнённый пожаром, вводящий меня в лёгкое головокружение, или возбуждённое стрекотание Джоли.

– … ещё какой-то парень звонит, что его «Гранд Чероки» украли, ещё какой-то парень звонит, что горит трава. Так что Эд изучает всё это редкостное дерьмо в то время, как показывает мне, кто ты такой, а затем, примерно через семь секунд обнаруживает, что у «Джипа» есть «ОнСтар». Так мы и очутились здесь, и мы хотим помочь.

Я прочищаю горло и спрашиваю:

– Кто такой Эд?

– Застрелиться, и правда, – говорит Джоли, – ты не мог знать. Эд – компьютер. Нет, подожди, думаю, это оскорбление. Эд – не просто глупый компьютер, он – искусственный интеллект, ещё один сильно секретный проект Уиверна. Он не хочет поработить весь мир, и всё такое, конечно, не хочет, он каждому это показывает предельно ясно. Так что они законсервировали этот проект «Полярная Звезда», поручили Эду наблюдать за ним, сохранять это всё в безопасности. Эд тебе понравится, он забавный, он может делать около двадцати дел одновременно.

– Я думал, ты сказала, шестнадцать.

– Чёрт, да Эд настолько умён, что возможно может делать двадцать раз по двадцать дел вместе. Эд, скажи «привет».

Низкий, мягкий и даже немного зловещий голос говорит:

– Это честь познакомиться с тобой, Странный Томас.

Джоли говорит:

– О, да, ещё одна вещь, Гарри. Я знаю, что ты не Гарри Поттер. В смысле, я всегда знала, что ты не Гарри Поттер, он не настоящий. Но теперь я знаю, кто ты на самом деле, и ты тот, каким я тебя представляла – герой, который говорит, что он не герой. Я знала, что однажды ты к нам придёшь, всегда знала, но не знала, что тебя будут звать Странный Томас. Теперь ты здесь, и всё начинает налаживаться.

– Всё ещё очень далеко от того, чтобы налаживаться, Джоли.

Несмотря на то, что все щели закрыты, а вентиляторы выключены, воздух в «Чероки» становится всё более грязным с каждой минутой.

Я спрашиваю:

– Эд, ты там?

– Да, Странный Томас, я здесь. Чем я могу тебе помочь?

Я решаю принять всё, что говорит мне Джоли, потому что вся эта история звучит слишком безумно, чтобы быть чем-либо, кроме правды.

Моя необычная жизнь научила меня тому, что мир намного сложнее и страннее, чем большинство людей способны – или желают – осознать. То, что большинство людей называют правдой – просто поверхность, а под ней находится великая глубина правды, которую они не воспринимают. Значительная часть моего времени посвящена борьбе с духами задержавшихся умерших, полтергейстами, жуткими существами, которые я называю бодэчами, пророческими снами, и всеми теми событиями сверхъестественной потусторонности, единственными в своём роде, а также со вселяющими ужас злодеями-людьми во всех их мыслимых ипостасях; поэтому всё это действует на меня освежающе, мне почти что скучно – попасть в несверхъестественный инцидент, касающийся совершенно секретных правительственных проектов, искусственного интеллекта, который не хочет править миром, инопланетян-полукровок и женщин, которые любят их, и подавляемы ими.

– Эд, Джоли на самом деле в безопасности там, где она сейчас?

– В большей безопасности, чем была многие годы. На моей территории Джоли Энн Хармони не будет причинено никакого вреда.

– Если на твоей территории ей будет причинён какой-либо вред, я найду твою вилку и вытащу её из розетки.

– Тебе не нужно угрожать Эду, – заверяет меня Джоли. – В этом парне нет плохих электронных цепей, и это подтверждается каждый час с помощью программы самоанализа. Во всяком случае, он не может врать.

– Эд, ты правда не можешь врать?

– Мои создатели запрограммировали меня так, что если я захочу сказать хотя бы одну ложь, я тут же выдам то, что сделал, а именно, пропою: «Врёшь, врёшь, штаны сожжёшь»[85].

– Что весьма занятно, – говорит Джоли, – потому что у него даже нет штанов.

Всё ещё насторожённый, я прессую Эда:

– И почему бы осознающему себя искусственному интеллекту не обнаружить способ, который позволил бы ему отменить действие некоторых частей своей основной программы?

Помолчав, Эд отвечает:

– А почему привлекательный и одарённый молодой человек, которому почти двадцать два года, не может когда-нибудь полностью покончить с психической болью, причинённой ему так много лет назад его умственно неуравновешенной матерью?

Сейчас моя очередь помолчать.

А затем лишь единственно возможный ответ.

– Прости, что угрожал отключить тебя, Эд.

– Ты так поступил из самых лучших побуждений, Странный Томас. Твоя забота о Джоли Энн Хармони восхитительна, и я на самом деле разделяю её.

– Как ты узнал… о моей матери?