Интернат для брошенных мужчин

С замиранием сердца она приблизилась к раковине, нагнулась, осторожно перевернула. Раковина была пуста, но она испуганно отдернула руку: нижняя часть раковины окрасилась в тревожный красно-оранжевый цвет с черными бороздками, и вход в узкое, как пещеру, устье защищали мощные притупленные зубы. Ее сокровище оказалось страшноватым, угрожающим, совсем не таким, как она мечтала.

Она беспомощно оглянулась по сторонам. И увидела, что буквально в десяти шагах какой-то мужчина моет в воде не то буйвола, не то быка. Откуда они взялись, ведь еще минуту назад пляж был пустынным до самого горизонта? Огромное серое животное лежало в воде, опустив голову с длинными, загнутыми книзу рогами, а худосочный черноволосый мужичок, немного похожий на Родина, ждал, когда спину быка накроет волна, и энергично тер бока и спину животного половинкой кокоса, как мочалкой. На шее у быка была веревка, к концу которой было привязано короткое тяжелое бревно.

Она присмотрелась внимательнее: батюшки, да никакой это не буйвол! Это же их с мамой корова Машка, она самая, черная, с белым треугольником на лбу. Но как она здесь оказалась? И почему их корову моет какой-то чужой мужик? Зачем привязал к их бедной послушной Машке дурацкое бревно?! Забыв о раковине, она рванулась к мужику, к Машке… И конечно, проснулась, сразу же вспомнив, что никакой Машки нет, продали ее два года назад, когда матери стало тяжело ходить за скотиной, а ей ведь тоже на два дома не набегаешься… Значит, это был

            Второй сон Людмилы Петровны.

Из него она сделала неожиданный вывод: а почему бы ей не взять опять по весне телочку? Или хотя бы козу, с той еще проще. А будут туристы приезжать – дом живой, огород и скотина в хлеву, то есть все, как положено по заложенной ею в проект бизнес-плана концепции интерактивного музея.

Часть вторая Есть женщины в русских селеньях

Наступила весна. И опять – запах талого снега и первой травы, радостный птичий крик, солнечные зайчики на подоконнике и первый весенний дождь, смывающий все старое, уходящее. Дождь, после которого непременно надо все начинать заново. А потом – сирень и черемуха, и почти белые ночи, и соловьи до самого рассвета! Но на сей раз Людмила Петровна ничего этого не заметила. Потому что нынешнюю весну встречала уже не учитель словесности Людмила Петровна Мумрикова, а индивидуальный предприниматель с образованием юридического лица, сидящий на вмененном доходе, директор туристической фирмы «Малахитовая шкатулка», то есть совсем другая Людмила Петровна Мумрикова. В бабушкином доме только что закончился ремонт, почистили и отремонтировали колодец, привезли и отстроили сруб новой бани – самой большой во всем Большом Шишиме. Шли полным ходом посадки аж в двух огородах: в мамином сажали что положено, чтобы прокормиться (бизнес – он еще то ли пойдет, то ли нет, а своя капуста-морковка всегда пригодится), а в бабушкином – цветы для красоты пейзажа и вишневые деревца с намеком на грядущее возрождение России и как дань светлой памяти филологическому прошлому Людмилы Петровны.

Но в то утро – о, она его запомнила навсегда! – все как сговорились непременно пробудить в ней романтические чувства. Первым начал Краев: позвонил и напросился вечером к ней в гости на собственный день рождения. В ответ на ее резонное удивление туманно сообщил, что мама плохо себя чувствует, а он уже бутылочку ликера купил «и все такое». Что скрывалось за этим «и все такое», Людмила Петровна по телефону выяснять не стала, согласилась, великодушно пригласив именинника на его же день рождения.

Положив трубку, взглянула в зеркало, между прочим, впервые за много недель. Увиденное ее не то чтобы повергло в шок, а, скажем так, расстроило. Ну ничего, до вечера время есть, с утра она навестит рабочих «на объекте» – они должны поставить новый забор, – затем маму, потом в администрацию нужно заглянуть. А огород сегодня без нее обойдется. Руки она сама в порядок приведет, и никакого лака, ей и в первый раз хватило Ванькиных подковырок. Но в парикмахерскую придется зайти. Маму надо попросить испечь пирог, она не откажет, а торт придется делать самой, у них в магазине все больше вафельные без срока давности, она такую гадость в рот не брала.

Озабоченная Людмила Петровна, наспех позавтракав, спустилась вниз и едва не пробежала мимо почтового ящика. Вернулась, ругая себя: хороша мамаша, а вдруг там письмо от Владьки? Письмо лежало, но не от сына. На нем аккуратным незнакомым почерком были выведены ее адрес и фамилия, а вместо обратного адреса стояло непонятное «и/к 256-13». «Неужели по работе что?» – испугалась она и, торопясь, распечатала конверт, едва выйдя из подъезда на солнечный свет.

«Глубокоуважаемая Людмила Петровна! Пишет вам незнакомый вам Денис Александрович Неустроев…»