Интернет как оружие. Что скрывают Google, Tor и ЦРУ

Через год после запуска Gmail Хуфнагл давал показания на слушаниях юридического комитета калифорнийского сената по вопросу конфиденциальности и электронной почты: «Возможность с помощью компьютера массово просматривать информацию по транзакциям и контенту и делать на их основании заключения – это план программы Джона Пойндекстера Total Information Awareness, – говорил он со ссылкой на советника по национальной безопасности Рональда Рейгана, который в правление президента Буша отвечал за помощь DARPA в борьбе с терроризмом. – Проект TIA предполагал изучение широкого спектра личной информации и составление заключений с целью предотвращения террористических актов и других преступлений. Конгресс отклонил план Пойндекстера. TIA и система извлечения информации Google отличаются лишь тем, что одно необходимо для ловли преступников, а другое – для настройки рекламы»{416}. Для Хуфнагла действия Google напоминали действия правительства не только технически; это была приватизированная версия того же явления. Он предсказал, что информация, собранная Gmail, окажется впоследствии в распоряжении американского правительства: «Разрешение на извлечение контента из сообщений электронной почты, вероятно, будет иметь серьезные последствия для конфиденциальности личной информации. Во-первых, если компании смогут читать частную переписку для выдачи контекстной рекламы, то использование правоохранительными органами этих данных для отслеживания преступных сговоров – это лишь вопрос времени. В Вашингтоне эксперты-аналитики постоянно задают вопрос: „Если кредитные компании могут анализировать ваши личные данные, чтобы продать вам мюсли, почему же ФБР не может их использовать для борьбы с терроризмом?“»{417}

Язык патентов особенно заставляет вспомнить критику Хуфнагла, который указывал на отсутствие разницы между коммерческими и военными технологиями. Он напомнил и о страхах из 1970-х, когда компьютеры и сетевые технологии только начали распространяться. Тогда бытовало мнение, что компьютеры – это машины для шпионажа, сбора данных о пользователях для обработки и анализа. И неважно, какие именно это данные: биржевые сводки, погода, ситуация на дорогах или история личных покупок{418}.

Для Центра конфиденциальности электронной информации (Electronic Privacy Information Center, EPIC) Gmail представлял проблему как этического, так и юридического характера{419}. Там посчитали, что перехват Google частной электронной коммуникации был потенциальным нарушением законов Калифорнии о прослушивании телефонных линий, и сотрудники центра призвали прокурора провести расследование.

Первым политическим вызовом Google была обязана весьма неожиданному человеку: калифорнийскому сенатору Лиз Фигероа – ее район включал добрую часть Кремниевой долины, в том числе и штаб-квартиру Google в Маунтин-Вью. Сенатора встревожило сканирование электронной почты, и она выступила с законопроектом, который запрещал почтовым сервисам собирать личную информацию о пользователях до получения выраженного согласия всех сторон, участвующих в переписке. В офисе сенатора эту инициативу назвали первым законом о конфиденциальности эпохи интернета: «Впервые закон потребует от Google получать согласие каждого отдельного пользователя на сканирование его электронных сообщений в целях получения данных для таргетинга рекламы».

«Говорить людям, что их самые интимные и приватные мысли, адресованные врачам, друзьям, любимым и родственникам, – очередной товар, – это не лучший способ продвижения сетевой коммерции, – пояснила сенатор Фигероа 21 апреля 2004 года, представляя свой законопроект. – Но по крайней мере, прежде чем чьи-то глубоко личные мысли обратятся в рыночное преимущество Google, компания должна получить на это осознанное согласие каждого»{420}.

Предложенный законопроект вызвал панику у Пейджа и Брина. Едва они приготовились вывести компанию на открытый рынок, как столкнулись с угрозой всей их бизнес-модели. Получать согласие пользователей, прямо сообщать им об агрессивной практике слежения за каждым их шагом – все это было кошмаром Пейджа, который больше всего боялся, что практики компании по сбору данных будут преданы огласке: это могло привести к краху их имиджа или того хуже.

Руководители Google собрали совет, чтобы решить, как реагировать на волну критики. Брин дирижировал процессом{421}. Он негодовал на критиков Google: они были безграмотны, не разбирались в технологиях, да и вообще ничего не смыслили. Он кричал: «Ублюдки, ублюдки!»{422} Пейдж лично обзванивал сочувствующих журналистов, которые писали на технические темы, и объяснял им, что с конфиденциальностью проблем не было и в действительности никто за пользователями не шпионил. Он также организовал очную встречу с сенатором Фигероа и главой ее штаба{423}.