Интерны и хирурги бывшими не бывают

Но КТ сделать мы не успели. На следующий день к вечеру меня срочно позвали в палату к С. Она лежала на кровати и полными страха глазами смотрела на меня, и при этом не могла сказать ни слова. Правые рука и нога плохо слушались ее, а черты лица стали асимметричны. Налицо была картина инсульта головного мозга. Не теряя времени, я вызвал невролога из нашей поликлиники, а затем разыскал шефа и объяснил ему ситуацию.

– То, что невролога вызвал – это правильно, но боюсь, что там не просто инсульт.

– А что?

– Скорее всего, метастазы в головной мозг.

Пришедшая доктор-невролог подтвердила опасения шефа.

– Скорее всего, там метастазы, но без КТ головного мозга мы этого наверняка не узнаем.

Своего компьютерного томографа у нас тогда не было. Пациентов, нуждавшихся в выполнении исследований, мы возили по записи в другие больницы. Но состояние С. такого не позволяло.

– Что будем делать? – спросил шеф.

– Лучше всего перевести ее в больницу, где есть нейрореанимация и компьютерный томограф. Тогда можно будет хотя бы с уверенностью говорить о диагнозе, – ответила доктор-невролог. – Только хочу вас предупредить: чтобы согласовать перевод, про подозрения на рак и метастазы надо забыть. Если в отделе госпитализации услышат эти слова, то в переводе откажут. Надо говорить и писать в истории, что мы лечим острый панкреатит и подозреваем инсульт головного мозга.

– Все ясно! – сказал шеф. – Алексей, готовь переводной эпикриз. Я буду сам договариваться о переводе.

Уже через два часа неврологическая бригада «Скорой помощи» увезла С. в другую больницу, где при КТ подтвердились наши худшие опасения. Я сидел в кабинете у шефа и слушал его разговор с нейрореаниматологом больницы, куда перевели нашу пациентку. Повесив трубку, шеф сказал:

– Это метастазы в мозг. И в животе тоже метастазы. Ей уже ничем не поможешь, к сожалению.

Я не знал, что сказать. Хотя формально все наши действия были правильными, меня не покидало чувство глубокого разочарования. В голове у меня крутился один-единственный вопрос:

* * *

– А что нужно делать, чтобы не допускать таких ситуаций? – спросил я.

Шеф внимательно посмотрел на меня и сказал:

– Объяснять пациентам, что желчному пузырю с камнями – не место в организме!

6 Сомнительный диагноз

Те сомнения, которые не разрешает теория, разрешит тебе практика.

Людвиг Фейербах

Эта глава – о том, что в медицине бывают необъяснимые вещи и даже на операционном столе не все всегда бывает понятно.

В студенческие времена, когда мы только начинали постигать основы медицинской науки, нам частенько недоставало знаний и опыта для решения тех непростых задач, которые ставили перед нами наши преподаватели. Но сдаваться было не в наших правилах! Если так и не удавалось найти правильный ответ, то на помощь приходило чувство юмора. Когда сложности диагностического поиска ставили нас в тупик, то я часто отшучивался за всю группу. «А какая еще диагностика? Я же будущий хирург! Надо разрезать и посмотреть – и все будет ясно!». Однако со временем ясно стало, что даже с больным, находящимся на операционном столе, все может быть не так ясно, как хотелось бы.

Этот случай произошел в конце первого года ординатуры Г. Он был моим ординатором с первого дня своего обучения, и за время, проведенное вместе, мы сработались и крепко сдружились. Он помогал мне практически на всех моих операциях, а я старался научить его всему тому, что умел сам. Была середина лета, и работы было не так много. Мы сидели в ординаторской, пили обжигающий черный кофе, заедая его горячими бутербродами, и обсуждали планы на отпуск, но нашу идиллию прервал заглянувший в ординаторскую шеф.

– Бездельничаете?

– У нас вся работа сделана.

– Я об этом и говорю. Доедайте и идите в приемное отделение.

– А что там?

– Там «Скорая» девицу привезла молодую, с болями в животе.

– Аппендицит?

– Вот сходите, посмотрите на нее, оформите историю, а потом мне расскажете, что думаете по поводу диагноза. Я пока сказал ее на УЗИ отправить, так что допивайте свой кофе спокойно.

Наскоро закончив с едой, мы спустились в приемное отделение. Наша пациентка уже сидела в коридоре. Отправив Г. за результатами УЗИ, я пригласил девушку в смотровую. Г. вернулся еще прежде, чем я успел начать осмотр.

– На УЗИ ничего нет, – сказал он, протягивая мне историю болезни.

Пока я изучал результаты УЗИ, Г. начал собирать анамнез.

– Что вас беспокоит?

– Живот болит. Вот здесь, – сказала пациентка и показала рукой на эпигастральную область.

– Как давно появились боли?

– Утром сегодня. Прямо так резко заболело, как будто ножом ударили. А потом вроде полегче стало, но все равно болит.

– Хм… – Г. начал пальпировать живот. – А тошнота, рвота была?

– Нет. Только боли. Ой, – вскрикнула пациентка, – вот здесь больно.