Интерполицейский (СИ)

— Да! — неужели мне настолько повезло, что это бедное дитя знает, где Алессандра?

— Она в гостевой комнате, на первом этаже. А мы на втором. Я могу провести вас. Но только к ним вы идите сами, я не хочу, чтобы дон Ларинча узнал, что я помогла вам, он может наказать мою маму.

— Договорились. Я не хочу, чтобы твою добрую маму наказали.

* * *

— Вот сюда ее завели, — показывала мне из-за поворота с лестничной площадки девочка. Она совсем уже оправилась, и даже перестала теребить свое безнадежно испорченное платье.

— Идите, добрый сеньор. Я вас не обманула, вы спасли мне жизнь. Я никому не расскажу, что видела вас. Прощайте, — она стала отступать в противоположную сторону от входа в коридор первого этажа.

— Прощай. И спасибо, — я не знал меры благодарности Бланке, показавшей мне короткую дорогу к апартаментам журналистки. Без нее я бы непременно заблудился в этом обилии помещений, коридоров и переплетении узких и широких лестниц и балюстрад, превращавших внутренность дома в лабиринт Минотавра.

— Сандра, я иду, — прошептал я себе под нос.

Снаружи дверь не охранялась. Но внутри скорее всего девушка не одна. Агент наверняка приставил к ней своего бойца, он никому не доверяет в этом гадюшнике. Кстати, в этом их общая беда — они не состоянии вообще верить друг другу и постоянно ожидают удара в спину. Здесь даже не надо разделять, чтобы властвовать. Впрочем, больше меня заботило, не добрался ли шпион сюда первым?

Наверное, Сандра не являлась для американского разведчика, с непонятной пока для меня целью надевшего личину террориста, важным объектом. Сквозь узкую щель замочной скважины я с грандиозным облегчением увидел сидящую на кровати у занавешенного окна журналистку. Напротив, чуть ближе к двери, в неглубоком креслице расположился вооруженный сторож в камуфляже со львом и драконом и сером берете на коротко подстриженной круглой голове. Поперек бедер у него лежал укороченный вариант М16 — карабин М-4. Американец меланхолично жевал бабл-гам, и бросал редкие безразличные взгляды на свою подопечную. В общем, добросовестно выполнял приказ.

Дверь была незаперта. Боец ничего не опасался. А зря. Я опустился на колено, двумя руками выставил пистолет перед собой, и аккуратно толкнул створку дулом "Кольта". Она без малейшего скрипа ушла внутрь комнаты. Солдат медленно повернул голову в лихо надвинутом на лоб берете, лениво кладя ладонь на карабин. Его глаза уставились на меня сквозь прорезь прицельной планки пистолета.

— Как дела, Том? — вежливо спросил я перед тем, как спустить курок. Пуля вошла в голубой безмятежный глаз Тома, оставив второй удивляться в одиночестве. Даже не сделав попытки встать, "серый берет" бездыханно обвис в кресле. С кровати донесся заглушенный кляпом визг. Бедная девушка. Никто не решается находиться с тобой в одной компании, если у тебя есть свобода слова.

— Спокойно, это я, — но ей было уже почти все равно, кто это и зачем. Алессандра впала в полуобморочное состояние.

— Черт! — я быстро вошел, плотно прикрыл за собой дверь. — Очнись, Сандра! Нашла время терять сознание! — я осторожно похлопал ее по щекам, потом встряхнул. Она слабо замычала, и я, запоздало спохватившись, выдернул резиновый кляп, заклиненный между ее красиво очерченных губ. — Прости. Ну давай же, приди в себя. Нам уже давно пора смываться отсюда!

В конце концов мне удалось привести ее в более-менее приличный вид.

— Как ты освободился? Как тебе это удалось?

— Потом, все вопросы потом! У нас нет ни секунды лишней, иначе потеряем малейшие шансы на побег, — я мимоходом поглядел в огромное окно, пытаясь определиться заодно, где мы находимся. Но оно оказалось выходящим в патио, так называется внутренний дворик в испанских жилищах. На всякий случай я приоткрыл раму, и осторожно высунувшись, прислушался.

— И в самом деле, стреляют, — пробормотал я, вычленив из тишины встрескивание очередей и хлопки одиночных выстрелов. — Похоже, у них там все-таки началась маленькая война.

Я обернулся, и рывком поднял Алессандру на ноги, и подталкивая перед собой, вывел в коридор. Не до церемоний. Живыми бы уйти. Там сунул ей в руку пистолет.

— Справишься?

— Я умею стрелять с десяти лет! — гордо заявила Алессандра.

— Ну и замечательно, — я сдернул с плеча "Калико". — Тогда бегом марш! Не отставай! И не высовывайся вперед меня. Мы, кажется, угодили в очередную заварушку.

Журналистка тяжело вздохнула, и кивнула. Перечить у нее, похоже, уже не было ни сил, ни желания.

Мы сорвались с места.