Интерполицейский

— Рога дьявола тебе в задницу! Брось пушку на пол, и протяни руки перед собой, чтобы я их видел! Тогда, может, и отпущу! — Гарсия был предельно взвинчен. И без того сально лоснящееся лицо покрылось каплями пота. Он был обложен со всех сторон в СВОЕМ собственном доме, и был близок к нервному срыву, это было очевидно. Ганс в свое время проходил курсы по переговорам с террористами, но SSI больше специализировалась по силовому пресечению террора и захвата заложников. И в данный момент времени немец не горел желанием затевать с преступником долгие муторные разговоры «за жизнь», по выражению Беркутова, а хотел элементарно всадить этому дону пулю в лоб.

— Повторяю, успокойся, опусти ствол, и отпусти ее. Я редко повторяю дважды… — прорычал Ганс, и точка лазерного прицела доплясала до переносицы эквадорца, словно индийский знак застыв между сведенных жидких бровей мафиози.

Тот, не будь дурак, почти целиком спрятался за выгнутое назад тело Герды, хотя при столь капитальной разнице в габаритах это было непросто. Ганс чертыхнулся про себя. Момент был упущен.

— Вам не выбраться из моего дома, интерполовские ищейки! Вы оба сдохнете здесь! Я вам еще покажу, кто в этой стране хозяин! Ублюдочные копы! — Гарсию аж затрясло всего от переполнявших его ненависти и страха. Ганс, мало обращая внимания на эти невнушительные угрозы, впился глазами в дрожащий на спусковом крючке, похожий на сардельку, палец бандита. Руки сами пытались выявить единственно верную точку на частях тела дона, выстрел в которую мог бы обезвредить его без опасности для Герды. А губы сами собой выговаривали, пока мозг был занят вычислениями:

— Знаешь, Гарсия, нервные клетки не восстанавливаются. Поэтому мой совет тебе — не нервничай. Я даю слово полицейского, что сохраню твою поганую жизнь. Но очень прошу — не делай непоправимых глупостей…

— Заткнись!!! — голос Ларинчи сорвался на поросячий визг. И впрямь, кликуха у него что надо — выглядит, словно боров перед скотобойней. И говорить с ним сейчас бесполезно. Не услышит — он только самого себя слышит. Был у Ганса подобный случай в жизни, когда он еще в Германии в полицейском спецназе служил. И он тогда решил проблему кардинально… Заложник остался жив.

— Окей, Гарсия. — Ганс скинул легким движением винтовочный ремень с плеча, и отодвинул винтовку от себя. — Вот, смотри, я ее убираю.

Кладя G-36 под ноги, одновременно Берн до предела ослаблял крепление «Бизона». Теперь все зависело от реакции полицейского, а он, как всегда, себе не сомневался.

Едва ложа винтовки коснулась паркета, и Ганс выпрямился, как торжествующий эквадорец рывком направил пистолет на него. Герда посмотрела на напарника, и они прочли в глазах друг друга, что произойдет дальше…

Но все планы рухнули в одночасье. Неожиданно в комнату вломился здоровенный лысый детина, весь в крови, но твердо стоящий на ногах. В его руках дымился «калашников», кажущийся игрушкой в этих руках-бревнах.

— Луис! Луис, мальчик мой, взять его!! — захохотал от бескрайней радости дон Ларинча. А «мальчик», не произнеся ни слова, стал тяжело ступать в сторону Ганса, к своему удивлению оказавшемуся на голову ниже, чем Луис. Он как-то к такому не привык… Завороженно глядя в жерло АК-47, ловя ритм шагов здоровилы, Ганс медленно смещал правую руку по корпусу, отступая от невовремя вмешавшегося в мизансцену Луиса. Краем глаза засек, что Гарсия вновь вдавил дуло пистолета в висок девушки. Чуть кивнув не упавшей духом начальнице, Ганс по незаметному движению глаз понял, что она готова действовать в измененных условиях в любой момент.

— Луис, друг, постой! — воззвал к безмолвствующему оппоненту капитан. — Может, не станем торопиться, куда нам спешить? Давайте разойдемся миром, все четверо? Мы же можем договориться… как нормальные люди! — Ганс пытался заговорить громиле зубы, но судя по всему, живостью мысли тот не обладал. Просто пер на противника, словно танк, не реагируя ни на какие увещевания.

— Зря, мальчик мой! — съерничал Ганс напоследок. — Не прислушиваешься к умным людям! — это он произнес, уже упершись спиной в резной шкаф, стоящий у стены. И резко приседая, в полуобороте сорвал пистолет-пулемет со спины. Здоровяк только еще вздергивал свой автомат, а полицейский уже давил на гашетку. Мягко пропульсировала очередь, отметившись на груди Луиса кровавым пунктиром. Герда же, улучив миг, крутнулась в скользких руках Ларинчи, намереваясь свалить его подсечкой и отклонить его оружие вверх. Но к несчастью, критическая масса Жирного Борова оказалась очень уж безынерционной — толстяк откачнулся назад, вскидывая руку с пистолетом к потолку, но не более. Зло сощурив свиные глазки, Гарсия попытался прицелиться в бывшую заложницу, и выстрелил. Ганс не мог ничего изменить, их разделяла все еще падающая туша мертвого подручного дона. Герда вскрикнула, ее волосы окрасились красным, и она неловко упала, завращавшись вокруг своей оси.