Intersectio Mundos (СИ)

…до тех пор, пока все те же сильные и надежные руки не опустили ее на кровать. Мягкая подстилка тут же охватила ее тело, навевая спокойную дрему. Даже боль немного притупилась. Хотя возможно, это произошло благодаря утешительному прикосновению Сайракса, не отпускавшего ее даже сейчас.

И почему-то Рипли вдруг так захотелось пожаловаться обладателю обнимавших рук, захотелось, объяснить ему как же ей больно, но почему-то промолчала, прислушиваясь к своим ощущениям. Из нестерпимой боль превратилась в пульсирующую и теперь то раздувалась до невероятных размеров, заполняя своды многострадального черепа, то сжималась в маленькую слепящую точку. Эллен старалась отвлечься от страдания и не дать ему возможность взять над ней власть. А потому внимательно, насколько позволяло корчащееся в муках сознание, прислушивалась к разговорам, ведущимся где-то рядом.

— Доктор, что с ней происходит? – спросил приятный, исполненный внутреннего ритма мужской голос. Он звучал так близко что Рипли ощутила приятную вибрацию взмокшей от холодного пота коже.

— То, о чем я вам и говорила: нельзя так прерывать такой долгий анабиоз без соответствующих биофизических процедур. Могут возникнуть непредсказуемые побочные эффекты, осложнения в органах дыхания и кровообращения и даже нарушение клеточных структур, – сварливо отозвалась Вирэтис.

— Хотите сказать, столь сильная головная боль это нормальный побочный эффект? – Сайракс отодвинулся от нее и это, почему-то породило смутное ощущение потери. Ей даже стало чуть хуже.

— Скажу так, ей сильно повезет, если она отделается лишь головной болью, – что-то холодное, мягкое и освежающее коснулось руки. Спиртовой тампон. Ей протирали сгиб локтя, собираясь делать укол. Вата пропала, а вместо нее появилась игла. По крайней мере, Рипли была уверенна, что это игла.

Нет. Не так. Ей хотелось чтобы это была игла и чтобы препарат, который ей собирались вколоть, побыстрее подействовал и избавил ее, наконец, от этой боли. В этот раз ее желание исполнилось довольно быстро. Едва заметный укол и незабываемое ощущения покоя и расслабленности, охватывавшее ее тело по мере того, как химический состав разливался по венам. И от этого становилось легче, боль в голове ослабела окончательно. Она становилась все меньше, пока не съежилась в крохотную точку.

Наверное, боль должна была вернуться, но позже. И это было хорошо. У нее появилось время просто отдохнуть. Просто закрыть глаза и отключиться, не думая о том, что прятал в себе туман боли. Вот только… у ее мозга были совершенно другие планы. Поэтому, стоило Рипли смежить веки, как память тут же отправила ее в объятья кошмара. Ад, притаившийся в ее воспоминаниях, вырвался на свободу…

…она снова вернулась на «Ностромо». По крайней мере, так ей показалось сначала. Но чем дольше она смотрела, тем больше убеждалась в том, что это не «Ностромо», а космическая станция, построенная по тому же проекту. Станция, на которой она никогда не была, но о которой так много слышала. «Севастополь».

Странно? Без сомнения? Но самым странным было, пожалуй, было другое – во этом сне она была кем-то другим. Рипли отчетливо поняла это, поглядев на свои руки. Да, они тоже принадлежали женщине, но это были не ее руки. К тому же электронный браслет в виде маленькой черной коробочки, надетый на левое запястье, немного отличался от того, что носила она и был снабжен двумя маленькими плоскими экранчиками.

Быть может это вообще был не ее сон, а фрагмент чужой памяти, вложенный кем-то в дремлющий разум, но все увиденное она переживала так же остро, как если бы все это происходило с ней. Она ощущала страх и отчаяние молодой женщины, которая бежала сейчас сквозь полумрак не думая ни о чем, как свое собственное. И каждый раз, когда та слепо натыкалась на преграды Рипли чувствовала боль. Тупую ноющую боль от ударов о переборки.

И когда бежавшая остановилась, Эллен чувствовала, как в ее легких заканчивается кислород и, вместе с нею, жадно хватала ртом воздух и судорожно оглядывалась. Коридоры станции напоминали преисподнюю. Все вокруг скрипело, рушилось и ломалось. Проходы перегораживала искореженная арматура. Проводка искрила почти что повсеместно, а из труб вырывались струи пара. Аварийное освещение погружало отсек в зловещий красный полумрак, который не под силу было рассеять холодному свечению расставленных кое-где стробоскопических ламп.

Ощущение было такое, что сейчас в стене сейчас образуется огромная пробоина и часть палубы со скрежетом вылетит в открытый космос. Каждый, шаг по этим темным дышащим опасностью, коридорам давался с величайшим трудом. Рипли понимала, что задыхавшаяся женщина находится на грани отчаяние. Ей хотелось сдаться. Хотелось забиться куда-нибудь и просто ждать, когда же все это кончится. Отчаяние охватывало с такой силой, что она еле сдерживалась, от необдуманных поступков.