Интервенция

Оказалось, что начальству наговорили уже такого, что они уже были не в состоянии что-либо воспринимать. Из показаний свидетелей выходило, что против трех батальонов спецназа, поддержанных танками и прочими причиндалами, вышел из ада если не сам Сатана, то Абадон при поддержке Мерезина [17] — точно. Кстати, у одного из штабистов к вечеру стало совеем плохо с головой. Он забежал в Смольный собор, начертил на полу круг и отказывался оттуда выходить. Стоял себе в кругу на коленях и бормотал молитвы.

В общем, никому до Джекоба не было дело — даже коллегам, которые, набрав интервью, чесали в затылках, соображая, как все это можно превратить в статьи и репортажи. Ехать на место и поглядеть самим — такой преданности профессии не обнаружилось ни у кого. Поэтому все решили подождать, что скажет начальство.

С дуры спрос короткий

Джекоб уже как-то привык, что являясь к себе, обнаруживал, что называется, разнообразные картины маслом. Вот и сейчас так вышло. В его койке лежал Риккардо в компании с Речел.

— Так уж вышло, шеф, — смущенно оправдывался солдат, натягивая мундир, — девушка вернулась сильно расстроенная, надо же было ее утешить.

Журналистка же, как была — в костюме Евы, бросилась к Джекобу и затараторила про свои печали.

Дело было так. На следующий день после первого визита на Сенную, она отправилась туда снова — и нашла человека, с которым его накануне познакомила Васька — длинного угрюмого мужика в видавшем виды кожаном плаще. Он находился в состоянии, которое называется невыносимым похмельем.

— Извини, подруга, — выдавил он из себя на плохом английском, — не смог я смотаться за товаром. Могли бы прямо сейчас вместе двинуть. Пятьсот баксов за наколку дашь? Только вот…

Он мог не продолжать. Речел во время ее музыкально-журналисткой карьеры приходилось работать с оператором, который был беспросветным пьяницей. Поэтому она знала, как решать такие проблемы. Журналистка порадовалась, что захватила с собой бутылку виски, и, достав сосуд, накапала в стаканчик пару дринков. Тот жадно глотнул и вожделенно посмотрел на сосуд. Но та знала, что будет дальше.

— Едем!

Есть люди, отчаянная смелость которых является следствием полного отсутствия мозгов. Речел была именно их таких. Она никогда не работала ни в военной журналистике, ни в криминалке. Поэтому даже представить себе не могла, чем могут кончиться такие поездки. Девица была твердо убеждена, что поскольку она гражданка США, с ней ничего не может случиться. От этой святой уверенности ее не смогли отвратить даже трупы американских солдат, на которых она здесь успела наглядеться. Это не ее мировоззрение никак не повлияло. Все правильно — у солдат работа такая. Они пошли в армию, где убивают. А она журналистка, поэтому ей бояться нечего. Поэтому Речел запихала мужика на сиденье джипа и села за руль.

— Показывай дорогу.

Проехали они довольно далеко. Миновали Невский проспект, название которого даже Речел сумела запомнить, переехали одну из бесчисленных речек, свернули на какую-то длинную улицу, потом зарулили во двор. Мужик вылез и двинулся куда-то в угол, где вниз вели ступени. Они спустились — и оказались в подвале, в полной тьме. Впрочем, человек тут же вытащил из угла какую-то штуковину, оказавшуюся допотопным керосиновым фонарем. На родине Рэчел, в Новой Англии, такими штуками любили украшать кабачки в стиле «ретро». Вспыхнул свет — и журналистка увидела, что находится в довольно обширном сводчатом подвале. В углу стоял стол, на котором лежала какая-то донельзя грязная стеганая одежда и резиновые сапоги. Мужик скинул плащ и натянул все это на себя.

Потом он оглядел Речел.

— Одежка у тебя не того, но что делать.

Они подошли к середине подвала — там обнаружился люк, вниз вели железные ступеньки. Мужик спустился вниз, из тьмы донесся его голос:

— Валяй, я тебя подстрахую.

Внизу оказалось какое-то небольшое помещение, откуда вел проход, наполовину прикрывавшийся железной дверью невероятной толщины, снабженной чем-то вроде рулевого колеса. У Речел под ложечкой засосало от сладкого предчувствия — она шла в тайные бункеры международной наркомафии. Девица уже представляла себе бестселлер, который появится на прилавках Америки — и сделает ее известной всему свету. Тут раздался большой «плюх!». Замечтавшись, Речел ступила не туда и провалилась по колено в какую-то дурно пахнущую жидкость.

— Острожнее, подруга.

Миновав дверь, они оказались в огромном помещении, сплошь занятом двухэтажными нарами. Миновав его, снова прошли в дверь.

— Теперь, снова осторожнее.

Опять последовал спуск по вертикальной лестнице. Теперь они находились в узкой низкой кишке, с полтолка которой свешивались какие-то мерзкого вида наросты. Тут Речел снова не повезло. На этот раз она грохнулась уже всерьез, во весь рост — вся одежда и лицо оказалась в липкой грязи.

— Я в говорил осторожнее…

Кое-как вытершись, журналистка поспешила за мужиком. Снова куда-то поднялись — и оказались в подобии круглого колодца, посредине которого находилась некое сооружение из ржавого железа.

— Ну, давай бабки.

— А… Товар?