Интервенция

— А кто нам мешает их хранить? Эрмитаж под охраной. Русский музей под охраной. Охраняют, заметьте, американские солдаты — то, что не разворовал ваш, с позволения сказать, народ. Да, мы — духовная элита. И новая власть со свойственной ей мудростью, — лысый человек с лицом стареющего педофила почтительно откашлялся в сторону Джекоба — так вот, новая власть взяла нас под свое покровительство. И мы оправдаем ее доверие!

Джекоб зашел сюда со скуки. Это было заседание общественного совета или чего-то вроде этого. Генерал Адамс имел инструкции сотрудничать со всеми демократическими силами. Вот он и сотрудничал. Множеству людей, гордо именовавших себя «демократической интеллигенцией» дали хорошие зарплаты и назначили на разные должности. В числе прочего создали и этот самый совет. Головной боли он принес немало. С самого начала члены совета стали заваливать все начальственные структуры доносами друг на друга. Главной темой была нелояльность к США, которая замечалась за тем или иным деятелем в те или иные времена. Рассвирепев, генерал Адамс запретил принимать доносы, но их все равно слали. Более всего страдал отдел пропаганды. Наивные люди из него полагали, что найдут в лице этих господ консультантов, которые позволят действовать в соответствии с местной спецификой. Ага, разбежались. Представители «духовной элиты» лишь преданно глядели в глаза, ожидая руководящих идей, чтобы их озвучить. Собственно, как понял Джекоб, только этим они при всех властях и занимались. Да и занимались как-то хреново. Недавно он видел в какой-то книге советские плакаты времен Второй мировой войны. Вот это пропагандисты работали! Те ребята умели поднимать людей в бой. А эти… Им явно было не по зубам поставленная задача: зажечь энтузиазмом население, которое пока что равнодушно прожирало гуманитарную помощь и, похоже, было довольно своей жизнью.

А еще «духовная элита» любила болтать. Сегодня, к примеру, они обсуждали концепцию городского телевидения. Его, этого самого телевидения еще не было — не хватало мощностей. Впрочем, в большинстве городских домов не было электричества и воды. А тут еще начался дурдом за Обводным… Но люди сидели и увлеченно разговаривали — они почему-то искренне полагали, что именно за это им платят деньги и дают пайки.

Джекоб зевнул и подался с Васькой на выход.

— Слушай, хоть ты мне объясни: что это за работа — хранитель духовных ценностей?

— А-а, это просто. Это значит — у всех просить бабки, потом их красть и кричать, что дают мало.

Они вышли из здания, которое отдали под работу всех этих общественников. Они носило странное название «дом политпровета», хотя до полного бардака там был банк или что-то вроде этого. Как пояснила Васька, очень давно, еще при коммунистах, в этом доме занимались примерно тем же, что и теперь. И примерно те же самые люди.

На пороге стояла мощная покачивающаяся фигура в позе горниста — приставив к горлышку бутылку виски. При виде Джекоба фигура обернулась.

— О! Журналист! Привет! И ты, девчонка, тут…

Джекоб узнал Тони, с которым они «конвоировали» Ваську.

— Ну, ребята, давайте за встречу.

Глотнув и передав бутылку Ваське, Джекоб пригляделся к солдату. Что-то в нем изменилось. Он не мог сказать — но это был не простой парень из Алабамы, а уже несколько иной человек.

Приняв от Васьки и глотнув снова, Тони достал сигарету и обратился к журналисту:

— Слушай, вот ты к начальству и ко всем таким делам ближе, вот ты мне скажи: на кой черт мы тут?

— А ты что, домой захотел?

— Домой? — Тони пьяно ухмыльнулся. — Нет уж. Я, если хочешь знать, почему в армию двинул? А потому что одному черномазому морду в кашу превратил. Он первый начал, стал, сука, девчонку мою лапать. Но у нас ведь политкорректность, бля! Если бы я белому рожу начистил — вышло бы хулиганство. А если черному — это расизм. Вот я свалил по-быстрому. Теперь они ждут, пока я вернусь, чтобы меня посадить. А в тюрьме те же черномазые давно свои порядки навели. Мрак, в общем. Да и вообще — мне этот город нравится. Я б хотел в нем жить.

— Даже в таком?

— Вот испугал! — Тони засучил рукав и показал свою здоровенную руку. — Эту руку видел? У меня четырнадцать профессий и все рабочие. Отстроили бы! В лучшем виде! Знаешь, я бы на месте местных всех бы нас давно перебил на хрен.

— А они хотят, чтобы было, как в Америке.

— Дурачье. Что там хорошего? Была у нас когда-то страна… Мои предки ее построили на пустом месте. Вот это была страна! А теперь… Одна тоска, политкорректность и права пидарасов. Бутылка снова пришла к Тони, он глотнул и вдруг задумался.

— А ведь знаешь, ОНИ ведь нас перебьют…

— Кто ОНИ?

— Понятное дело, не мафия, о которой нам все уши прожужжали. Нет тут никакой мафии.

Джекоб аж вздрогнул.

— Откуда ты знаешь?

— Да уж знаю.

Джекоб не успел выяснить подробности. Что-то случилось. Мимо пронеслись две грузовые машины, потом проскочил джип, затем пробежали люди.

— Похоже, снова какая-то внештатная ситуация. — Убежденно изрек Тони.