Интервенция и Гражданская война

Пример реквизиций дает ЧКК: «Установление «диктатуры пролетариата» происходило в том числе путем наложения «огромных денежных контрибуций на буржуазию – 600 миллионов рублей в Харькове в феврале 1919 года, 500 миллионов в Одессе в апреле того же года. Чтобы гарантировать получение таких контрибуций, сотни «буржуев» были заключены в концлагеря как заложники. Контрибуция фактически являлась синонимом грабежей и экспроприации и была первым этапом «ликвидации буржуазии как класса». Но большевики и тут не были первыми. Меньшевик Мартынов вспоминал о событиях 1918 года: «…в местечко въехал австрийский карательный отряд. Он сейчас же потребовал, чтобы население в течение двух часов принесло в штаб 300 000 руб. контрибуции. Местечко контрибуцию внесло своевременно. Тем не менее австрийцы в течение нескольких часов обстреливали его из орудий в карательном порядке. Затем началась расправа с селом: солдаты ходили по селу, и с чисто немецкой аккуратностью поджигали каждый второй дом. Сжегши таким образом 240 крестьянских дворов, австрийцы выгнали на площадь все население местечка и села и на его глазах повесили 10 человек, в том числе несчастного отца накануне обезглавленного студента и одного семидесятилетнего старца, у внука которого найдено было ружье. Это была первая моя встреча с контрреволюцией на Украине» ⁹²⁹. Белогвардейцы также не брезговали экспроприациями, причем чаще всего не в национальных, а в личных интересах. Так, В. Горн вспоминает, как контрразведка Балаховича занималась крестьянством. Создавались дутые обвинения в большевизме, преимущественно в отношении зажиточныхлюдей, и жертве предстояла только одна дилемма: или откупись, или иди на виселицу. Экспроприации Балаховича сопровождали ужасные казни и грабежи… ⁹³⁰

ДИКТАТУРА

Что такое абсолютная монархия, как не феодальная форма тоталитаризма, диктатуры, опирающаяся на религиозный догматизм, невежество большинства населения и аристократию? И к XX веку Россия подходила именно с этим традиционным для нее опытом развития. Не потому ли Н. Бердяев писал: «По русскому духовному складу, революция могла быть только тоталитарной. Все русские идеологи были всегда тоталитарными, теократическими или социалистическими…» ⁹³¹

«Коммунизм есть русская судьба… Либеральная Россия правового строя на нашем этапе будет и есть утопией… Русская идеология всегда была тоталитарной и мифотворческой…» ⁹³²Опасность для России русские мыслители видели в расшатывании абсолютизма, например, К. Леонтьев еще в 1880 году писал, что «если бы русский народ доведен был преступными замыслами, дальнейшим подражанием Западу или мягкосердечным потворством до состояния временного безначалия, то именно те крайности и те ужасы, до которых он дошел бы со свойственным ему молодечеством, духом разрушения и страстью к безумному пьянству, разрешились бы опять по его же собственной воле такими суровыми порядками, каких мы еще и не видывали, может быть!» «Для спасения России» К. Леонтьев уже в 1880 г. явно указывал на необходимость диктатуры: «…надо подморозитьхоть немного Россию, чтобы она не «гнила»…». ⁹³³

Переходный период начался с революции 1905 г. 9 (15) октября Витте докладывал Николаю II, что из тяжелого внутреннего положения правительству «при настоящих обстоятельствахмогут быть два исхода, или диктатура, или конституция» ⁹³⁴. Проект манифеста Витте о введении конституции категорически поддержал великий князь Николай Николаевич мотивировавший свое решение «невозможностью, за недостатком войск, прибегнуть к военной диктатуре». ⁹³⁵Но конституция Витте продержалась менее двух лет. «Переворот» Столыпина 1907 года «урезал демократию» и фактически установил «полудиктатуру», для чего он объединил в своем лице посты премьер-министра и министра внутренних дел. Войска для подавления крестьянских беспорядков были возвращены из Маньчжурии и размещены в европейской части страны. Витте, указывая на диктаторские полномочия Столыпина, назвал его конституцию – «quasi-конституцей, а в сущности, скорее – самодержавием наизнанку, т. е. не монарха, а премьера» ⁹³⁶.

Последствия Первой мировой войны отличались от русско-японской 1905 г. только тем, что «настоящие обстоятельства»были уже не критическими, а катастрофическими. Уже в начале мая 1916 г. на вопрос Председателя Государственной Думы М.В. Родзянко: «Скажите… что вам недостает в России», представитель французского правительства министр Тома ответил: «Нам недостает сильной центральной Русской власти, так как, если можно так выразиться, господин Председатель Думы, Россия должна быть морально очень крепкой, чтобы переносить в критические минуты, которые мы сейчас переживаем, то состояние тихой анархии, которое царит в вашей стране и прямо бросается в глаза» ⁹³⁷. Паралич власти прогрессировал. «Ведь только «видимость правительства» заседает у нас в Мариинском дворце»,- писал начальник ГАУ генерал Маниковский осенью 1916 года.