Интервенция и Гражданская война

Польша. История взаимоотношений России и Польши давняя, непростая и неоднозначная, впрочем, как практически у всех соседствующих государств. Ситуацию резко осложняло то, что Польша лежала на пути – как по положению, так и по своему развитию – между двумя мощными центрами цивилизации – Европой и Россией. Да, Россией как центром цивилизации. Ведь именно Россия на протяжении веков несла на себе имперские, цивилизаторские функции для всех объединенных ею народов. Это поразительный факт, ведь та же Польша, Прибалтика, Финляндия, Украина имели гораздо более выгодное, с географическо-климатической и исторической точек зрения, положение, чем Россия; у них потенциально было гораздо больше шансов стать центрами восточноевропейской цивилизации. Однако центром стала Россия, которая, с экономической точки зрения, как сколько-нибудь крупное государство вообще практически не имела шансов на существование…

Все непростые отношения европейских стран и России волнами прокатывались по территории Польши, оставляя весьма существенный след. Кроме того, воинственность Польши, ее постоянные претензии на создание Великой Польши привели к тому, что ради спокойствия на границе Запада и Востока Польша была поделена между соседними странами. Шульгин приводил оригинальное, не лишенное проницательности сравнение поляков и русских – старинная польская поговорка, которая употреблялась еще в XVI веке гласит «Polska stoi nierzadem» значит: «Польша стоит беспорядком»… «То есть они не только не хотели каяться во всех своих безобразиях, в вечной своей легкомысленной «мазурке», но, так сказать, «канонизировали» свою анархию… все продолжалось по-старому, пока не «промазурили» свою «королевскую республику»… А мы каялись… Набезобразим во всю «ширину русской натуры» и потом каемся… «Придите володеть и княжить»… и приходят и княжат…»⁴⁸⁶ И. Солоневич отмечал: «С Польшей у нас был тысячелетний спор о «польской миссии на Востоке»; русская политика по отношению к Польше была неразумной политикой, но поляки разума проявляли еще меньше»⁴⁸⁷.

Польша во многом сама не смогла реализовать свое чрезвычайно выгодное географическое положение между Европой и Россией. Россия, в свою очередь, стремилась обезопасить свои западные границы и одновременно рвалась через территорию Польши к прямому контакту с Европой. Все это резко осложняло отношения между двумя странами, копя взаимные обиды и претензии. Тем не менее Польша не воспринималась Россией как объект экспансии, поэтому там и не проводилась колониальная политика, наоборот – Польша всегда ассоциировалась как иностранное государство, силою судьбы вставшее на пороге России в Европу и по необходимости включенное в орбиту российских интересов. Вопрос Польши как «ворот» из Европы в Россию оставался одним из ключевых вопросов европейской политики на протяжении нескольких столетий. И здесь Польша становилась заложницей великих держав, одна сторона которых пыталась закрыть эти «ворота», а другая – наоборот, открыть. Между тем со стороны образованного русского общества поляки воспринимались как родственная нация. Так, например, генерал А. Брусилов, отказываясь воевать против поляков, говорил: «Мне трудно воспринимать поляков как врагов. Это наша родня, такие же славяне»⁴⁸⁸. Такова вкратце предыстория вопроса. К нему и вообще к Польше мы обратимся еще не раз, а пока вернемся в начало XX века…

С первых дней войны между Россией и Германией началась борьба за влияние в Польше. 13 августа 1914 г. Николай II обратился к полякам Австрии, Германии и России с манифестом о создании единой Польши с широкой автономией под русским скипетром, на что президент Франции выступил с гневной тирадой: «Итак, Россия еще раз выступила здесь, минуя нас. Если бы она предложила свою помощь для восстановления всей Польши во всей ее государственной независимости, мы могли бы только приветствовать это и желать осуществления этой прекрасной мечты. Если бы она обязалась дать относительную автономию русской Польше, тоже прекрасно. Обещание полунезависимости, даже под скипетром царя, несомненно, встречено было бы с радостью и могло бы быть принято как обещание загладить старую вину (comme une reparation). Но предложить полякам в Силезии, Познани и Галиции свободу вероисповедания, языка и управления под властью императора из династии Романовых – вряд ли это значит найти путь к их сердцу, во всяком случае, это значит возместить Германии замаскированные аннексии, о которых не было заключено никакого соглашения между Россией и нами и которые могут совершенно исказить значение оборонительной войны, они рискуют также повредить тем реституциям, которые Франция имеет право требовать и намерена требовать»⁴⁸⁹.