Интервенция и Гражданская война

Но казаки Дона и Кубани боролись не только против «белых» и «красных», но и между собой. Так, Дон был заинтересован во ввозе продуктов с Кубани, тогда как кубанские власти постоянно тормозили вывоз, предпочитая экспортировать свои излишки за границу. Егоров писал: «На Кубани обстановка сложилась сложнее, чем на Дону, по причине особого экономического положения Кубани и ее федералистских стремлений. Оставаясь в глубоком тылу «вооруженных сил Юга России», развивавших борьбу с начала 1919 г. исключительно на территории Донской области и Украины, Кубань оказалась в особенно выгодном положении по части использования своих сельскохозяйственных богатств, чем и не замедлила воспользоваться, установив у себя хлебную монополию и регистрацию вывоза товаров. Позднее был выставлен принцип ввоза эквивалентов, т. е. требование, чтобы ни один фунт товаров не вывозился из области без возмещения товарами, в которых нуждается ее население. Таким образом, создалась политика экономического сепаратизма, которая встала в резкое противоречие с централизмом деникинской власти…»³²⁴ «Парижская кубанская делегация при молчаливом соучастии правительства и законодательной Рады объявила об отторжении Кубанской области от России. Кубанские пограничные рогатки до крайности затрудняли торговый оборот и продовольственный вопрос Юга, в частности, душили голодом Черноморскую губернию… Саботаж кубанцами конференции ставил под сомнение возможность лояльного разрешения вопроса о создании общей власти… Правительственная агитация побуждала казаков к прямым действиям против главного командования…»⁵²⁵ «Пограничные рогатки» с соседними областями были уничтожены лишь к концу 1919 г., когда война докатилась до Кубани⁵²⁶.

30 января – 12 февраля к французскому командованию в Одессе обратились представители Дона, Кубани, Белоруссии и Украины с требованием организации федерации без участия какой-либо центральной, объединяющей верховной власти, ненужности единой армии; желательности краевых армейских образований… и указанием на невозможность наладить торговые отношения, «пока порты Черного моря находятся в руках сил, чуждых этим областям (т. е. в руках Добровольческой армии)»⁵²⁷. «В Крыму,- пишет Деникин,- мы столкнулись с менее серьезным вопросом – татарским. Там с приходом добровольцев воскресли враждебные русской национальной идее татарский парламент (курултай) и правительство (директория), в период немецкой оккупации стремившиеся к «восстановлению в Крыму татарского владычества»⁵²⁸.

Да что крымские татары, свои черноморские крестьяне стеной встали против Добровольческой армии за «свою крестьянскую власть»! Сход черноморских крестьян 12 апреля 1919 года единогласно вынес следующее постановление: «Крестьяне, не желая погибать на грузинском и большевистском фронтах, защищая интересы реакции, постановили: освободиться от деникинского ига или же умереть здесь, у своих хат, защищая свою свободу»⁵²⁹. У белогвардейцев в буквальном смысле слова «земля горела под ногами», их все, абсолютно все воспринимали как оккупантов или пособников оккупантов. Например, англичане при содействии белогвардейцев планировали назначить своего генерал-губернатора по управлению Черноморской губернией⁵³⁰. Врангель позже, уже в Крыму, будет говорить: «Я отлично понимаю, что без помощи русского населения нельзя ничего сделать… Политику завоевания России надо оставить… Ведь я же помню… Мы же чувствовали себя, как в завоеванном государстве.… Так нельзя… Нельзя воевать со всем светом… Надо на кого-то опереться…»⁵³¹