Интервью

Он был прав. Чертовски прав. Этот странный человек с двумя шрамами. Ну, умрет он, прыгнув с этого моста и что изменится? Те подонки, которые насиловали Люду вряд ли даже помнят про его существование. Если даже заметят надпись в газете с его фамилией и именем то, скорее всего и не свяжут это с тем инцидентом, а тем более со своей совестью. Юрий вспомнил рассказы какого-то классика, где крестьяне вешались на пути у своего барина, чтоб увидев их трупы, ему стало стыдно за свои прегрешения. И что? Баре прямо становились социалистами сразу? Дудки, все так же шло, как и прежде. Смерть ничего не изменит. Но откуда набраться силы, чтоб исправить этот мир и очистить его от таких подонков, как те, что всю жизнь мешали Юре жить достойно?

— А разве можно стать сильным быстро?

— Бывают способы, — кивнул незнакомец, — но учтите, и не говорите потом, что я вас не предупреждал, бесплатно в этом мире ничего не даётся, вам все равно придется платить. Единственное, нужно определиться, стоит ли ваша плата, того что вы получите взамен.

— А что я получу взамен?

Незнакомец хищно улыбнулся и начал меняться в чертах. Не прошло и половины минуты, как перед Юрой стоял огромный волкоподобный, ослепительно белый зверь, с огромной клыкастой пастью. И если бы не шрамы на морде и на горле, то Юра никогда бы не поверил, что незнакомец и этот зверь одно и то же существо.

— Человеческая речь чужда звериным связкам, — раздался прямо в голове голос, зверь же в это время зарычал, — я могу вас сделать таким же, и вы сможете отомстить тем, кто вам приносил беды.

Нет, парень не испугался. Его так много били и пугали в этой жизни, а тем более, он ещё несколько минут назад сам хотел покончить с этой жизнью, так что клыков оборотня он не боялся. Наоборот, он живо представил себе другую картину. Его бьют, он терпит, но как только эти уроды подходят к Люде, ещё живой и непорочной Люде, его Люде, он превращается в оборотня, и рвет всех их на мелкие куски с остервенением и упоением. Он бы всех их убил, а перед смертью откусил бы всем их причиндалы, дабы другим неповадно было совершать насилие над девушками. И эта картинка привела его в неистовый восторг.

— Да! Я согласен!

— Только учтите, оборотень не может без крови, и чтобы жить, вам придется убивать, а в теле зверя вы не сможете контролировать себя и сможете убить даже самых близких людей.

— У меня не осталось больше близких, я согласен!

Ветер качнул светильник, и он замерцал, обещая потухнуть в скором времени.

— И вы согласились? — спросил, приходя в себя от рассказа, журналист.

— Да.

— И не пожалели?

— Вам честно?

— Ну, хотелось бы.

— Пожалел и не раз, — признался оборотень.

— Почему? Вы же сказали, что родных не осталось.

— Я соврал, родители тогда были ещё живы. Я не знаю, я это или не я, после оборота в зверя я не соображаю ничего, работают только рефлексы, но отца в скором времени нашли растерзание в парке ночью. Может это и другой кто-то, но я винил и виню себя. Мать после этого долго не прожила. Не смогла так жить, ночью остановилось сердце. А дальше… Когда исчезали или погибали друзья или знакомые, я винил себя. А самое противное, что я так и не смог вычислить и покарать тех, ради кого я согласился на это. Мне, наверное, стоило тогда шагнуть с моста. Сейчас я уже не смогу.

— Хорошо, — кивнул Пиводелов, — я записал ваш рассказ, вы же не будете против, если я его опубликую, конечно же, изменив ваши фамилию и имя?

— Такого человека уже не существует, — пожал плечами Юрий, — его сбила машина, а квартиру он продал заблаговременно.

— Понятно, — кивнул Александр, — так проще, значит, будем публиковать прямо под реальным именем.

— Не получиться, — вздохнул оборотень.

— Почему? — не понял журналист.

— Вы хотели встретиться и поговорить с перевертышем? Вас услышали и послали меня. Но поговорить и напечатать — разные вещи. Теперь вы знаете все, но напечатать не сможете.

— Отчего же? — стал пятиться, что-то начиная понимать Пиводелов.

— Потому что послали меня, — ответил хриплым голосом из уже трансформирующихся связок Юрий, — ваше желание исполнено, но нельзя дать проникнуть одному миру в другой.

Фонарь не выдержал напряжения и погас, но в последних его лучах было видно, как на журналиста кинулась огромная клыкастая тварь с раззявленной пастью. А в раздавшемся вое проходящие мимо, если бы они были, смогли бы различить…

Амэн!