Интервью

— Ваш отец завел новую семью? Простите, я, может быть, вторгаюсь в интимные сферы? Если вам неприятно, можете не отвечать.

— Я же сказал, что на любой вопрос, если могу, отвечу… Да, отец женился снова.

— Переезд в какой-то мере обусловлен его женитьбой?

— Нет, ведь женился-то он восемь лет назад.

— Значит, все эти годы вы поддерживали с ним отношения?

— Естественно, почему бы и нет?

— Кроме вас, у отца есть дети?

— Сын, в первый класс ходит.

— С ним у вас как?

— Нормально.

— Но в социальном плане вы ближе к деду?

— Я же вам сказал, он давно умер.

— Это неважно… Ладно, оставим. Вот вы с иронией говорили о том, что отец выбился в люди.

— Он и в самом деле уважаемый человек.

— Но между вами есть разногласия? Простите за нескромность…

— Нет, особых разногласий нет. Не припомню… Он за Фрезера болел, а я за Клея.

— Я ведь серьезно спрашиваю.

— Да и я не шучу.

— Вам неприятно, что отец покинул рабочую среду?

— Это его дело. К тому же он и сейчас среди рабочих. Жизнь заводского инженера…

— Простите за назойливость, но я чувствую, что между вами есть трения…

— Сейчас что-нибудь придумаем, с ходу. Отец культурней меня. В оперу ходит добровольно. Курит трубку, а я, как видите, «Авророй» балуюсь… Ну, что еще…

— Я не это имел в виду. Ваш дед был простым рабочим. Отец стал инженером. Вы рабочий, то есть пошли в деда. Образовалась прерывистая линия. Разве вам не обидно, что отец зажимается административной работой, подписывает наряды, составляет графики?

— Кто-то должен и этим заниматься. Хороший плановик, опытный диспетчер — большие люди на заводе. Это мозг предприятия, центр по сути дела.

— Так. Линия катастрофически выпрямляется. Значит, вы хотите сказать, что грань между инженером и рабочим…

— Я не знаю, что это за грань и надо ли ее стирать, если вы это имеете в виду. Заработки примерно одинаковые. Образование у многих цеховых инженеров среднетехническое, как и у многих наших рабочих. Только лучшие инженеры создают что-то новое, среди рабочих такая же картина. Дайте нашему знаменитому токарю Жене Богданову голую идею, и он воплотит ее в металле. Так что разница между людьми не в положении, a в том, как относишься к делу…

— Простите, еле успеваю записывать. Можно вопрос не на тему? Ваш отец тоже такой здоровенный?

— Да, когда он лет десять назад узнал, что я курю, то страшно разорался, стукнул кулаком по столу, и кулак провалился в ящик письменного стола.

— Свою мать вы хорошо помните?

— Ну, конечно. Я уж десятилетку окончил, когда она умерла. У нее еще с блокады все это началось со здоровьем. А по характеру она была сильней отца. Тот ведь и драл меня — после войны сами знаете, что за пацаны были, — а я все равно мать одну и боялся или очень уважал, не знаю, как тут выразиться. Между прочим, если бы не она, отец бы вряд ли институт свой закончил. Или вот еще. Он когда с фронта вернулся, начал выпивать. Раз пришел домой под этим делом, другой, третий… Мать взяла меня за руку — и на вокзал. Уехала в Кемерово, к брату. Через два дня отец за нами следом явился и в прихожей на колени — бах. С тех пор он при ней рюмки не выпил. Тоже, видно, боялся или уважал. А году в пятьдесят седьмом мы обмен затеяли. Пришли к нам двое квартиру смотреть. То не так, это не так, потом заявляют: «Солнца мало». Отец выслушал это, обнял мать и говорит: «Вот наше солнце». Поэтом становился в ее присутствии.

— Помедленней, не успеваю записывать.

— Да я уж кончил. Похоронили ее на Георгиевском, зимой. Гроб везли на телеге. Помню черную яму в снегу. Заглянул, а там внизу корни перерубленные, белые… Приехали домой. Отец сел посреди комнаты на стул. В углу ее туфли, лодочки, помятые. В шкафу белье… Первые дни только ночевать домой являлся. А через год женился снова…

— Вы его осуждаете?

— Нет, я даже рад был. Очень за него боялся.

— И не испытывали обиды?

— Это неважно. В пятьдесят лет мужчина не должен быть один. И не может. А мой особенно. Уж я-то его знаю.

— Второй брак был удачным?

— В общем и целом, как говорится.

— Мне кажется, если мужчина средних лет женится на молоденькой, то в старости его ожидают, мягко выражаясь, разочарования.

— Кто сказал, что на молоденькой? Они с Натальей познакомились в войну под Волховом.

— Фронтовая подруга?