Читаем Интервью: Беседы с К. Родли полностью

Много ли Кайлу приходилось работать над ролью, много ли он внес в сериал вообще?

Кайл — любитель маленьких гаджетов. Вроде каких-нибудь особенных зажигалок или ножей, например складных ножей с отверткой и еще чем-нибудь. Он мне однажды подарил что-то типа кремня и то, чем по нему бить, чтобы добыть огонь. Еще он корчит забавные детские рожицы, когда остается один. И все эти его черты очень подходили для Купера. Так что просто будучи Кайлом, он много вложил в Купера.

Но есть и другая сторона Кайла, которая борется с Купером. Я не говорю, что он не был Купером, когда с ним работали другие режиссеры, но иногда мне приходилось его пинать, чтобы он переключился. У него все уже внутри, но иногда он может расслабиться или впасть в серьезность, и уходит эта свойственная Куперу энергия, живость, искорка. За этим приходится следить, потому что в Кайле много непохожего на Купера. Это как в скульптуре: отсекаешь лишнее, пока не получится фигура.

Сначала кажется, что он нормальный парень — может чуть необычный, — и все идет гладко до третьего эпизода у когда он в лесу начинает проповедовать полицейским дзен. Тут начинаешь понимать, насколько он чокнутый. Откуда все это взялось?

Я был в Голливуде, когда туда приезжал далай-лама. Меня так взбудоражил его рассказ о бедствиях тибетцев, что я сказал Марку: «Мы должны что-нибудь сделать». Вся эта сцена появилась из-за моей встречи с далай-ламой! Кроме того, она добавила еще один пласт к характеру Купера.

В то время Купер казался единственным в своем роде детективом, который опирается и на разум, и на тело, и, что особенно важно, на интуицию.

На интуицию, да. Он и правда очень интуитивный детектив.

И только потом становится ясно, почему надо было действовать именно так.

Да. Оно росло и развивалось, но потом случились другие вещи — в связи с необходимостью расследовать убийство. Таким образом, пока росток креп, в почву попал яд, так что гибель растения была лишь вопросом времени.

В сериале часто стирается грань между тем, что внутри, и тем, что снаружи. Во всех интерьерах много необработанного дерева; на столах лежат оленьи головы, Вигвам с красными занавесями прячется в глубине леса и так далее. Когда Лиланд сознается / сознает, что убил собственную дочь, в комнате идет дождь. Так и было задумано?

Едва ли. Все эти внутри / снаружи... Я еще никогда так не говорил, но это — то, про что для меня и все кино, и вся жизнь.

Внутри и снаружи.

Шериф Гарри С.Трумэн (Майкл Онткин) и специальный агент Дейл Купер (Кайл Маклохлан) вот-вот откроют очередной аспект тайной жизни Лоры Палмер в «Твин-Пикс» (1989)


Можете что-нибудь рассказать про эпизод в конце третьей серии, когда Лора приходит во сне к Куперу и говорит, кто ее убил. Мы не слышим, я Купер слышит. А уже в начале четвертой серии он это забывает.

Это завлекающий маневр для следующей серии и при этом ложный след. У всех же есть подобный опыт пьяного разговора на сон грядущий. В какой-то момент кажется, что ты что-то понял. А на следующее утро либо понимаешь, что это абсурд, либо забываешь напрочь, либо и то и другое. В принципе, я почти всему могу найти рациональное истолкование, но вообще я не знаю, почему так случилось. Впустить нечто загадочное и дразнящее — вот на что это было похоже.

В сериале есть два постоянно повторяющихся плана, очень выразительных, — вероятно, как раз из-за повторов: ветер в кронах деревьев и светофоры, раскачивающиеся на ветру. Как возникли эти образы?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
Андрей Сахаров, Елена Боннэр и друзья: жизнь была типична, трагична и прекрасна
Андрей Сахаров, Елена Боннэр и друзья: жизнь была типична, трагична и прекрасна

Книга, которую читатель держит в руках, составлена в память о Елене Георгиевне Боннэр, которой принадлежит вынесенная в подзаголовок фраза «жизнь была типична, трагична и прекрасна». Большинство наших сограждан знает Елену Георгиевну как жену академика А. Д. Сахарова, как его соратницу и помощницу. Это и понятно — через слишком большие испытания пришлось им пройти за те 20 лет, что они были вместе. Но судьба Елены Георгиевны выходит за рамки жены и соратницы великого человека. Этому посвящена настоящая книга, состоящая из трех разделов: (I) Биография, рассказанная способом монтажа ее собственных автобиографических текстов и фрагментов «Воспоминаний» А. Д. Сахарова, (II) воспоминания о Е. Г. Боннэр, (III) ряд ключевых документов и несколько статей самой Елены Георгиевны. Наконец, в этом разделе помещена составленная Татьяной Янкелевич подборка «Любимые стихи моей мамы»: литература и, особенно, стихи играли в жизни Елены Георгиевны большую роль.

Борис Львович Альтшулер , Леонид Борисович Литинский , Леонид Литинский

Биографии и Мемуары / Документальное