Интервью длиною в годы: по материалам офлайн-интервью

Вам не кажется, что сюжет несколько натянут? Если быть точным, я имею в виду характер и действия Симонэ, его поведение в конце книги. Вы сами-то таких людей встречали? С такой заботой и участием о других? Или это гипербола, идеализированный персонаж?

Мария. Рига, Латвия — 16.07.05

У этой повести много недостатков. Но к «образу Симонэ» у авторов как раз особых претензий не было. Разумеется, характер, мягко выражаясь, не рядовой, и реакции его на происходящее тоже не рядовые, но никакой внутренней противоречивости мы в этом характере не увидели. Людей такого типа мы наверняка встречали, но вот аналогичных ситуаций, — увы, нет. Так что с уверенностью утверждать, что все написанное не есть «психологическая фантастика», не берусь. Но натяжек и противоречий, однако, в написанном тоже не вижу. «Этого не было, но если бы случилось, то происходило бы, вполне-возможно, именно так».

Как Вы относитесь к действиям инспектора Глебски? Скажу сразу: я его действия оправдываю целиком и полностью, поскольку считаю (как ни странно), что незнание закона не освобождает от ответственности. Но все же интересно было бы узнать точку зрения одного из авторов.

Владимир. Белоярский, Россия — 22.05.00

Мы считали, что Глебски действовал строго «в рамках своей компетенции». ЭТОТ человек не мог действовать иначе. Если бы он у нас пошел на поводу у Симонэ, это была бы лажа и залипуха — нет на свете таких полицейских. Поэтому мое отношение к его действиям уклончиво, но зато справедливо: «По-своему он прав». Что тут можно добавить?

«Малыш»

А вот великолепный по наполненности идеями «Малыш». Но он вами мало упоминается как этап творчества. Потому, что в нем только НФ идея? Или читатели еще не вскрыли подтекста?

Игорь Литовченко. Киев, Украина — 06.12.00

Это одна из немногих наших повестей, не содержащих никакого социального подтекста. Мы всегда считали, что ее можно было бы не писать вообще, если бы не чисто денежные обязательства перед издательством. Многие наши тогдашние читатели выражались по этому поводу довольно резко: «Если писать такое, то, может быть, лучше не писать вообще ничего?» А сейчас это — одна из популярнейших наших повестей. Неисповедимы пути твои, Господи!

Ваше произведение «Малыш» не имеет ли истоков у Лемовского «Солярис»? Ведь, насколько я понимаю, воспитатели малыша также пытались его воссоздать, как и океан у Лема, потому что в момент Майкиной вспышки было видно множество копий малыша.

Шагеев Макс. Казань, Россия — 02.03.02

Вы заблуждаетесь. Воспитатели и не думали копировать Малыша. Зачем это им? Они его вырастили, взлелеяли, приспособили к жизни в этих (непереносимых) условиях… Они его, можно сказать, полюбили. Сходство же с Солярисом здесь самое поверхностное: и то, и другое — негуманоидные цивилизации; и тот, и другие — многократно превосходят земное человечество во всех отношениях… Впрочем, такое нередко встречается в мировой фантастике.

Не один раз (и в интервью, и в «Комментариях…») Вы писали, что «Малыша» Вы цените чрезвычайно невысоко в силу абсолютного отсутствия социального подтекста. Но, по-моему, для того чтобы литература была хорошей, она вовсе необязательно должна быть социальной.

Алексей. Н. Новгород, Россия — 17.01.04

Стоит ли заниматься таким вот «рейтингованием»? Ведь все это — дело вкуса и прежде всего вкуса. Да и как мне, автору, «забыть о социальности» собственных повестей? Для меня «Малыш» и еще пара-тройка повестей навсегда теперь останутся в ранге «произведений, которых можно было бы и не писать», сложись наши обстоятельства более благополучно и менее критично.