Интервью длиною в годы: по материалам офлайн-интервью

В ВГВ есть момент, когда Горбовский просит Логовенко продемонстрировать какое-нибудь доказательство его «новой природы» — «какой-нибудь другой уровень, а?». После этого следуют некие невнятные звуки и слова, и почти сразу Горбовский сообщает, что он вполне удовлетворен демонстрацией. Вопрос: этот эпизод — тоже упражнение на развитие воображения читателя, или у Вас с АНС была какая-то своя собственная картина того, что там в данный момент происходило и, шире — что вообще могут людены.

Mikhail Dmitriev. Glasgow, UK — 20.01.99

Авторы представляли себе довольно смутно, что именно происходило там, между Логовенко и прочими. «Некие эксперименты с пространством и временем», — так примерно формулировали они это для себя. Нам всегда казалось более правильным заинтриговать читателя, нежели предложить его вниманию какой-нибудь конкретный, пусть даже тщательно продуманный фокус-покус. Недосказанность — замечательная штука. Как известно, эмоция есть реакция организма именно на нехватку информации, а в литературе эмоциональное важнее рационального.

«Горбовский: Прошу прощения, Даниил Александрович. А не могли бы вы нам что-нибудь продемонстрировать… Поймите меня правильно, я не хотел вас обидеть, но пока… все это одни слова… а? Какой-нибудь другой уровень, если не трудно, а?

Логовенко (со смешком): Извольте…

(Слышны негромкие звуки, напоминающие переливчатый свист, чей-то невнятный возглас, звон бьющегося стекла.)

Логовенко: Простите, я думал он небьющийся. (Пауза около десяти секунд.)

Логовенко: Это он?

Горбовский: Н-нет… кажется… нет-нет, это не тот. Этот — вон стоит, на подоконнике…

Логовенко: Минуточку…

Горбовский: Не надо, не трудитесь, вы меня убедили. Спасибо».

Так что же продемонстрировал Логовенко Горбовскому и Комову в, так сказать, визуальных образах? Или это неизвестно даже Вам?

Михаил Савеличев. Казань, Россия — 22.03.00

В общих чертах это было авторам известно. Ничего особенного: обыкновенная комнатная нуль-транспортировка без применения технических средств.

И откуда появились лакуны в записи этого разговора (слишком уж это по-человечески — скрывать информацию)?

Михаил Савеличев. Казань, Россия — 22.03.00

Во-первых, скрывать информацию — это, по-моему, присуще любому разуму. Была бы причина. А во-вторых: ну почему обязательно скрывать? Предположите, что это были дефекты записи, возникшие вследствие мощного т-излучения, испускаемого время от времени Логовенкой. Непроизвольного. Как у нас — чихание, скажем.

Зачем понадобилось сверхчеловеку стирать часть записи? Ведь что бы ни услышали «остающиеся позади» на этой фонограмме, они все равно ничего не смогли бы изменить… Мало того, часть информации они просто не смогли бы осмыслить. Я думаю, логичным будет одно-единственное объяснение — авторы не могли представить себе (да и кто смог бы, учитывая глобальность сей задачи?), что КОНКРЕТНО говорил «человек играющий»…

С. Б. Иркутск, Россия — 22.08.00