Интервью длиною в годы: по материалам офлайн-интервью

Обычный читатель просто читает, снимая верхний слой смысла и сюжета, — с тем же (примерно) чувством и с тем же удовольствием, которое получают от разговора с бывалым человеком и хорошим рассказчиком. Квалифицированный же читатель — наслаждается текстом (и подтекстом), выискивает скрытые смыслы, находя радость и в новом открытии для себя текста и в повторении уже известного (когда радует уже не только ЧТО сказано, но и КАК тоже). Поэтому любовь к перечитыванию верный признак квалифицированного читателя, хотя и несколько формальный, я согласен. К писателю это определение не относится. Просто писатель, которого любят квалифицированные читатели, имеет (по-моему) больше оснований гордиться собой, чем тот, которого жадно проглатывают и откладывают в сторону, навсегда.

Ваше отношение к книгам с продолжениями, т. е. к сериалам. Не кажется ли Вам, что после третьей книжки, как правило, появляется вымученность и некая зажатость? Исключения очень редки. Как Вы думаете, из-за чего это происходит?

Александр Шелудько. Кондрово, Россия — 29.06.03

Я могу опираться только на личный опыт. Каждый раз, когда задумывается и пишется новая вещь, автор стремится (сознательно или бессознательно) выложить по заданной теме ВСЕ, что есть у него в душе и в мыслях. Поэтому, работая с продолжением, он, как правило, сталкивается с нехваткой материала, — он чувствует себя (по отношению к данной теме-идее) как бы «исписавшимся», ему нечего больше сказать и ему неинтересно об этом думать. В этом, я полагаю, основная причина «засушенности» почти всех продолжений. Хотя существуют (как всегда это бывает) и исключения: трилогия Дюма, например. Или «Петр Первый» Толстого. Впрочем, такие исключения только подтверждают правило: значит, все, что знает, думает и чувствует по поводу заданной темы автор, ему не удалось вложить в «первый том».

Как Вы можете объяснить то, что люди, которые Вам неприятны, с которыми бьются Ваши герои, зачастую сами готовы вознести Вас на пьедестал, утверждая, что полдень XXII века начнется лишь тогда, когда вырежут всех «неправильных»?

Юрий Акопов. Таганрог, Россия — 20.06.02

Я давно уже перестал удивляться такого рода «противоречиям». Это происходит потому, что каждому читателю свойственно видеть (любое) литературное произведение своими собственными глазами, и взгляд этот может очень сильно отличаться от авторского. Это ведь, как правило, очень разные люди: читатель и автор. То, что автор полагает в своем произведения главным, может казаться читателю совершенно второстепенным. И наоборот. Например, я долгое время считал Сомса Форсайта фигурой пренеприятной, пока не повзрослел достаточно, чтобы увидеть его объемно и «во всей красе».

Очень часто автор(ы) отмежевываются от поступков своего героя. А где же авторская позиция?! Обидно за героев!!! И где, по-Вашему, вообще проходит эта самая граница, за которой автор(ы) вправе сказать: «Это не мы — это все он!»?

Игорь. Москва, Россия — 10.04.01

Я даже постановки вопроса не понимаю. Но ответить попробую. Практически всегда — автор отдельно, герой отдельно. Эти личности пересекаются крайне редко, — когда автор берет себя в качестве прототипа своего героя или вообще пишет свой «автопортрет». Разумеется, в каждом отдельном случае автор может сочувствовать своему герою, а может, наоборот, относиться к нему с осуждением. Но всегда герой действует в соответствии со СВОИМ характером (а не с характером автора), и в этом смысле автор, естественно, не несет ответственности за своего героя. И не может нести по определению! Как мы можем отвечать за поступки Странника — холодного профессионала, политика, интригана и убийцы, — если сами не только прогрессорами не являемся, но и никогда не смогли бы ими стать, если бы даже захотели? И что это вообще означает: «автор несет ответственность за поступки своего героя»? Как это практически должно выглядеть? Достоевский должен отдать себя в руки правосудия за преступления своего Раскольникова? Не понимаю.