Интервью с… семью гномами

Наконец она осознала правду жизни, а именно, что день начался с разочарования и не задался. С этой секунды можно было задуматься и остаться сидеть в номере, запереться, никому не открывать и ни с кем не разговаривать. Но Рита знак судьбы не заметила, крик провидения не услышала и отправилась в ресторан на завтрак.

В ресторане все обсуждали ночное происшествие, делали это в полголоса, толи из уважения к убитому, толи от боли в голове от выпитого шампанского. Так или иначе, разговоры шли, предположения строились, подозрения не принимались, но шушуканья оставались в пределах разумного. На Риту посматривали с интересом и опаской — смесь любопытства и опаски, такая себе формула пытливой дедукции: первая свидетельница равно первая подозреваемая. И ни кому не интересно, что у нее стопроцентное алиби, это даже неинтересно обсуждать. Переступив порог ресторана, Рита заподозрила, что вся эта толпа ринется на нее с расспросами.

Первым делом Рита осмотрела зал в поисках молодой вдовы, и очень расстроилась, когда не нашла. Зато ее нашла вся вчерашняя компания. Они сидели за двумя столами, поставленными вместе, по краям которых оставались свободные места для Марии и Риты.

Иван, увидев Риту, тут же подскочил и направился к ней, благородно провел ее к столу, усадил, стал ухаживать, Николай потирал виски и стеснительно извинялся:

— Столько хлопот вам доставил, извините, мне так неудобно.

Рита махнула рукой, чтоб он прекратил извиняться.

Лера тут же придвинулась к ней и защебетала, при этом ее звонкий певучий голос совсем не сходился с содержанием слов:

— Этот полицейский явился к нам ночью. Как его там, Сереж, Кузнецов? Разбудил. Ошарашил. Стал допрашивать. Только потому, что мы сидели за одним столом с убитым. Что это за бред такой? При чем здесь мы? Мы вообще самые первые ушли. Да, Сереж?

— Нет, — возразил Сергей — раньше нас ушли Мария и Петр Григорьевич.

Анечка нервно вздохнула:

— Как жалко человека. Он такой хороший был.

— Вы знали его? — поинтересовался у нее Иван.

— Нет. Вчера познакомились. Он мне понравился — она застеснялась откровенных признаний и потупила взгляд в пустую тарелку.

— Рита, расскажите нам, что произошло? — попросил Николай. — Мы так поняли, что это вы его нашли.

— Я нашла, но я ничего не знаю — попыталась уйти от разговора Рита, понимая, что сделала ошибку, придя на завтрак в ресторан, и ругая себя, что не догадалась заказать еду в номер.

— Как? — не поверила Лера. — Что за скрытность? Это тайна такая? Или мы не имеем право знать? Или ты нам не доверяешь?

— Лера, — одернул жену Сергей и потребовал у всех — дайте Маргарите позавтракать.

Она задумчивым взглядом наблюдала как официант со скоростью и повадками кормораздатчика несется к их столику с подносом в руках, на котором позвякивала посуда с едой. Еда, конечно, не позвякивала, но Риту сейчас все это не волновало, ее интересовало самочувствие (физическое и моральное) Марии.

— А Мария не приходила? — поинтересовалась Рита, проигнорировав вопросы Валерии.

— Нет — помотала головой Аня. — Я хотела зайти за ней, но передумала, ей, наверное, тяжело.

— Ее переселили в другой номер — сказала Рита и приняла тарелку от официанта, на которого тут же посыпались новые заказы сока, кофе, фрэш и аспирина (конкретно это, естественно от Николая).

Стараясь не испытывать спокойную молчаливость соседей по столу, Рита быстро позавтракала и, пока не нахлынула новая волна вопросов, также быстро ретировалась, пообещав:

— Я скоро вернусь. Пойду к Марии.

Нагло оставив компанию без своего присутствия, Рита быстрым шагом покинула ресторан, и через несколько минут стучала в дверь номера Марии.

Молодая вдова, как ее мысленно стала называть Рита, не отвечала. Своим молчанием она беспокоила. Рита дернула ручку двери и вошла внутрь, попала в узкий коридор. Номер выгодно отличался от ее собственного, то есть снятого на время мероприятия. Двухкомнатный. Во все стороны двери. Рита выбрала первую и заглянула в ванную, прошла дальше в комнату и нашла в ней хозяйку.

Мария лежала на кровати в позе эмбриона, поджав ноги к груди, а голову к коленям, лицо ее не было видно. Рита с опаской подошла, заглянула в лицо и выдохнула с облегчением. Глаза открыты, но взгляд отсутствовал, длинные густые ресницы были мокрые от слез, щеки бледные по сравнению с губами, вероятно, она их накусывала от горя.

Рита аккуратно положила ей на плечо руку и прошептала:

— Маша!

Девушка моргнула, слеза с ресниц скатилась на подушку, которая еще с ночи не просохла, плечи мелко задрожали от нервной усталости.

— Маша, — повторила Рита, переключая внимание на себя — у тебя что-то болит?

— Душа — честно призналась Мария и стала подниматься. Чтобы сесть на кровати, ей пришлось вытянуть ноги, расправить плечи, каждое движение давалось ей с трудом. Она выползала из своего невидимой оболочки горя, как бабочка из кокона. С таким же адским трудом.