Интервью с… семью гномами

Мало того, что подарок пришелся не по душе, так и статьи никакой нет. Благодарность — неблагодарность. Жара — холод.

Рита, чтобы не глазеть на раздражитель, пересела к Ане и почувствовала перемены в настроении девушки.

— Ань, — позвала она.

Девушка демонстративно перелистнула страницу журнала.

— Аня, — повторила Рита.

— Что?

— Ты чего такая?

— Ничего.

— Что-то случилось?

— Вам какая разница? Вы же уезжать собрались.

— А вот в чем дело — догадалась Рита. — Вообще-то только что я собиралась к администратору по нашему с тобой вопросу.

— Да? — удивилась Аня и повернулась. — Лера сказала, что вы…

— А еще Лера приписала меня к убийцам. Если ты веришь ей, то можешь жить с ней в одном номере — предложила Рита. Объяснять причину обвинения в убийстве не стала. Категорично добавила — а я Лере верить не собираюсь, и пойду отдыхать, поваляюсь перед обедом, посплю.

Анечка уставилась на нее в недоумении, но быстро сообразила, что обижаться и тем более портить отношения с Ритой не стоит. Она чуть дольше, чем этого хотела Рита, обдумывала ситуацию, но все-таки пришла к нужному решению. Нужное решение было нужно в первую очередь ей самой, а не Рите. Рита привыкла жить одна, и в этом отельном номере и по жизни, поэтому не горела желанием впускать на свою территорию постороннего человека, тем более девушку. Вся эта афера, как она окрестила ситуацию для себя, была затеяна только ради Ани и ее нервных клеток, психического самочувствия и дальнейшего спокойствия. Конечно, жертвенность никогда не была ее стилем жизни, но элементарная помощь человеку — обязательна.

Решили обосноваться в номере Риты, так как он оказался больше. Пока Аня переносила вещи, Рита (как и обещала) валялась на кровати. Рядом с ней валялся дневник Марии, который она решила отдать полицейскому, но забыла во всей этой суматохе с перекидкой информации на флэшку Олега. Рита некоторое время обиженно смотрела на него, оттолкнула босой ногой от себя, как будто это он был виноват, что Ковылев не вытащил ее из беды. Но блокнот был не виноват, а очень даже наоборот, мог помочь. Как там ни крути, но вынужденное пребывание в отеле невзначай вынудило Риту вернуться к расследованиям убийств. Так как других зацепок не было, а ходить по отелю и искать их не хотелось, в виду своей же безопасности, Рита таким же образом (босой ногой) подтянула блокнот к себе. Почитает. Может, найдет что-то интересное и сообщит об этом полицейскому. Все равно он лежит у нее, а не у Ильи Кирилловича, что уж время терять.

Он-то и направлял ход ее мыслей в нужное русло. Перед тем как встретить Ковылева с Тюниным (главное не вернуться к ним мыслями с праведным гневом), она подумала, что фраза из дневника «Сегодня все случится и эмоции будут прекрасными» натолкнула ее на мысль, что Мария могла писать об убийстве Петра Григорьевича. Значит, у нее был напарник, который убил профессора. Потом она с напарником не поделили… что они не поделили? Да все что угодно. Клинику, наследство, машину, квартиру, деньги, достижения науки. Все это можно было бы делить, если бы Мария была женой Петра Григорьевича. Но она не была его женой. «Не успела». Второй вариант — молодому любовнику надоело делить Марию с Петром Григорьевичем, и он его убил, а потом убил и Марию. От любви до ненависти, как говорится один шаг. Прыжок. Бросок. Заскок.

Что-то не сходилось, поэтому дележку наследства и любви пришлось откинуть. А следом за этой версией откинуть присутствие напарника в убийстве.

Фраза из дневника также могла означать свою первоначальную роль — Мария наконец-то вывезла любимого мужа на мероприятие. Долгожданное, вызывающее радостные эмоции, которыми она собиралась делиться с дорогим дневником. Но не успела.

«Не было никакого напарника — в очередной раз поменяла свою догадку Рита. — Петра Григорьевича убили в связи с его профессией, а Марию убили, потому что она… потому что она знала что-то из его профессии, она ведь была директором клиники».

— Не сходится.

Зачем он (или она) оставил дневник Рите?

— Зачем мне это вообще надо? — недовольно пробубнила она и встала с кровати, прошлась по комнате. Но внимание и мысли были прикованы к дневнику, а язык тем временем грозно возмущался — решила же не лезть в расследование. Не мое это дело. Пусть Кузнецов разбирается. Лучше отдохнуть. Все равно всю работу отобрали. Лови возможность. Не упускай. Но одно другому не мешает. Отдых и расследование. Нет, нет, нет. Не расследование. Просто присмотреться к людям. Может, что-то важное увижу, что Кузнецов не увидел. Тем более его здесь нет. Ему нужны глаза. Но если я буду его глазами, то автоматически лезу в расследование. А оно мне не надо. Это страшно. Опасно. Нет, нет, мне это не надо.

Вышагивая по комнате к балкону и обратно, не выпуская из виду дневник, Рита уговорила себя, что расследование и наблюдение — это два разных понятия, действия и последствия. На этом ее раздвоение личности закончилось, и она с чистой совесть села на кровать и схватила блокнот Марии.