Интервью… в тумане

Доктор перебил:

— Нет. Он только привык, а вы сейчас его обрадуете, обнадежите и уйдете, ему будет тяжело. Нет — повторил он на её молящий взгляд.

В очередной раз убедившись, что день сегодня не задался, она поехала к бабушке.

В бабушкином дворе наблюдалось оживление. Никифоров Стас вышагивал от клумбы до окон и обратно, Кузьминична в компании внучки сидела на лавочке, Петрович курил возле подвала, пару детей повисли на воротах, трое катались на велосипедах (благо, что не во дворе). Такое ощущение, что соседи решили поселиться у Надежды Семеновны, при этом взяв дом штурмом. Надеясь, что бабушка хорошо забаррикадировала двери изнутри, Рита поинтересовалась:

— Что здесь происходит?

Старики оживились — иногда Риту это не радовало, вот как сейчас. Обычно причиной подобных визитов и посиделок была нерадостное дело.

— Ой, Риточка, — обрадовался Петрович, затушив окурок о стену подвала, раздавил его пальцами и спрятал в карман.

— Риточка, не справляемся — запричитала Кузьминична, хотя это было её постоянное состояние.

— Рита, надо чтоб ты написала.

— Да, мне тоже сказали, что если общественность поднимется, то будет толк.

— Куда поднимется? — Рита устало опустилась на скамейку. Она знала, что задание поднять общественность приберегли для неё. Ей казалось, что старики напрасно переживают, и трагедия, с которой они прибежали во двор Надежды Семеновны, всего лишь дельце, из которого потом будут слагать байки, и поход в гости не требовал вавилонского столпотворения.

Надежда Семеновна вышла из дома, неся огромный поднос с кружками и чайником. Иногда её гостеприимство зашкаливало за рамки доброты.

— Риточка, ты представляешь? — возмущенно заговорила бабушка.

— Нет — честно призналась Рита.

— Это уму непостижимо.

— Возможно. Бабуль, а что вообще происходит?

На этот вопрос решили ответить все, причем сразу.

— Они нас лишили…

— И теперь не будет…

— А я в наследство хотела оставить…

— Обворовали…

— Ироды…

— Как так можно…

— И управы на них нет…

— А ты ведь уже помогла…

Рита переводила взгляд с одного на другого, чувствуя себя героиней юмористического концерта, премьера которого с треском провалилась — не смешно.

— Так — протянула она с нажимом. — Стоп. Сейчас я войду в дом, и попрошу вас, Петрович, зайти со мной.

— Я? — не ожидал мужчина аудиенции, в компании ему было легче разговаривать.

— Вы. Будете рассказывать, что у вас случилось.

— Так говорю же. Украли — начал он, а женщины поддержали:

— Внуки без наследства…

— Где такое видано…

Рита обреченно обвела всех взглядом и молча вошла в дом, следом юркнул Петрович.

— Рита, нам помощь нужна.

— Это я уже поняла.

— Как у Сидельниковых.

Рита недовольно повела бровью. Ох, как слава бежит быстро. Это совершенно неудачно, если учесть, что подобного рода деятельность не приветствуется, ни законом, ни совестью. Что-либо отрицать было бесполезно, скорей всего односельчане уже слышали историю из первых уст, поэтому Рита всего лишь спросила:

— И что, у вас точно такая же ситуация?

— Да — протянул Петрович. — Это ужас какой-то. Что творится? Стариков обижают. А Кузьминична собиралась оставить…

— Я помню. Оставить все в наследство. Ближе к делу, Петрович.

— Ну хорошо, — Петрович устал переживать, плюхнулся за стол, схватил блокнот и ручку и стал вырисовывать кружки и стрелочки. По ходу его рассказа каракули превращались в картину. Пообщавшись с остальными стариками, картина приобрела оттенки. Они оказались не красочными, а серыми и черными, во всяком случае, расклад дел был не оптимистичным.

Когда все разошлись, Надежда Семеновна спросила:

— Риточка, ты все поняла? У меня в голове не укладывается, что такое есть.

— Не укладывается, это ещё не значит, что такого не бывает.

— Так как?

— Бабуль, все так же, как и у Сидельниковых. Только я думала, что это единичный случай, а оказалось системой.

— И что? Ничем нельзя будет помочь? — испугавшись догадки собственного ответа, спросила Надежда Семеновна.

— Не знаю — задумавшись, честно ответила Рита. — Но тем методом уже пользоваться нельзя.

— Каким методом? — поинтересовалась бабушка.

Рита как будто вынырнула из собственных размышлений, поняла, что сболтнула лишнее и сказала:

— Метод помощи Сидельниковым не должен упоминаться в истории. — Она улыбнулась — забыть как страшный сон.

— Так ты же мне ничего не рассказываешь — обиженным голосом проговорила бабушка.

— Нельзя носить работу домой — философски заметила Рита.

— Смотри, как бы дом не стал к тебе на работу ходить — бабушка поддержала философскую волну, но быстро от неё отказалась. — Что же делать?

— Я каждому из них по отдельности, а также всем вместе сказала, что нужно писать в прокуратуру, суд, следственный комитет, куда угодно, а на меня рассчитывать нельзя. Я могу не справиться, а люди на меня зря надеются. И вообще, почему они считают, что я всесильна. В некоторых делах общественная огласка не поможет, а навредит.

— Что же делать?