Интервью… в тумане

Тоня расправила блузку на гладильной доске и дотронулась утюгом до края шелка. Попробовала. Утюг нагрелся до нужной температуры и теперь не будет тянуть за собой материал. Из всей бытовой утвари Тоня гордилась утюгом, непригораемая поверхность, ой, как у сковородок, сто режимов температуры, триста возможностей подачи воды, миллион функций. Не утюг, а домработница. Он плавно пополз по материалу, приводя блузку в подобающий вид. Блузка тоже кстати была любимая. Сидела хорошо и к телу приятная.

Тоня думала, что возможно женщины, которые не испытывают нежности с мужем, находят нежность в вещах. Раньше её не посещали подобные глупости, а сегодня она провалилась в них.

Тоня усмехнулась, представив, как падает в глубокую яму, в которой хулиганят глупости, и ей там хорошо, весело. Спасение от реальности.

Она вздрогнула. Реальность не отпускала. В соседней комнате звонил телефон. Самойлов спал, а его телефон негромко трезвонил. Тоня тихо вошла в комнату и заглянула в экран. Надпись «Мать» моргала на экране, как сигнализация тревоги. Тоня схватила трубку, чтобы ответить, но вызов прекратился. И тут её постиг шок. Это был не первый звонок, а третий. Необходимо было перезвонить, чтобы успокоить женщину, она, возможно, уже меняет домашние тапочки на кроссовки, чтобы бежать быстрее электрички к любимому сыну.

Телефон снова ожил. Тоня быстро ответила:

– Здравствуйте, Светлана Григорьевна. А Петя спит.

Муж в подтверждение всхрапнул и перевернулся, что-то во сне недовольно промычал.

– Пусть спит – не поздоровавшись, разрешила свекровь. – Я приехала. Меня никто не встретил. Почему?

– Как приехали? – опешила Тоня.

– Что за глупые вопросы, Антонина? – Она умела так делать ударение на её имени, что невольно убеждалась в сомнениях. – На автобусе.

Тоня была слишком расстроена неожиданным приездом свекрови, поэтому не стала говорить, что ответ такой же глупый, как и вопрос. Она смотрела на Петю и лихорадочно соображала, что с ним делать, когда на пороге его мать. Свекровь тем временем продолжила:

– Ты почему меня не встретила?

– Я не знала, что вы приедете.

– Я вчера Петю предупредила.

Тоня хотела сказать, что пусть бы у него и спрашивала и не могла сказать, что Петя не просыхает уже неделю. И если разговаривал с матерью, то под действием алкоголя и тут же об этом забыл.

– Я звонила двадцать раз – сильно преувеличив действительность, с претензией сказала свекровь. – Мне пришлось взять такси. Я через двадцать минут приеду. Встреть меня. И возьми деньги, заплатишь. Тоня, ты слышишь?

– Да.

– Жди меня возле подъезда. Звонить не буду. Вы мне мобильную связь не оплачиваете. А она дорогая. Поняла, Антонина?

– Да, Светлана Григорьевна, не тратьте деньги.

Тоня быстро отключила вызов и взглянула на часы. У неё есть пятнадцать минут, чтобы привести мужа в подобающий вид. Она подошла к дивану и наклонилась.

– Петя. Петя, – она легонько дотронулась. Слишком легко, чтобы через глубину сна он почувствовал.

– Петя!

Потрепала по плечу.

– Петя! – потрясла. – Почему не предупредил, что мама едет? Хочешь, чтоб она тебя в таком виде увидела?

Мужу было все равно. Он если и реагировал, то не откликался.

Тоня подошла, раздернула шторы и открыла окно. В комнату медленно втекал свежий воздух, вытесняя перегар. Как хорошо сейчас на улице. Вечер. Свежесть. Цветы. Дети играют на площадке. Мамочки смотрят за ними и делятся друг с другом достижениями. Радость и гордость. Милота и прелесть. Тоня одернула романтично-завидующие мысли и вернулась к радости и прелести Светланы Григорьевны. Она – радость и прелесть – продолжала валяться на диване и похрапывать.

– Петя, вставай – повторила попытку Тоня. – Вставай, мама на пороге.

Она потянула его, помогла сесть. Петя приоткрыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд. На секунду Тоне стало его жалко – такие глаза у дохлой рыбы выкинутой на берег после семибалльного шторма. Но Тоня быстро откинула жалость, приближение свекрови было более устрашающим.

– Пойдем, умоемся.

Он послушно двигался. В редкие минуты протрезвления он не был агрессивным, и Тоня его не боялась. Агрессивным он был, когда возвращался с гулянки. А когда поспит, то становился покладистым. Недовольным, но покладистым. Да и мамочку он если не боялся, то стеснялся.

Светлана Григорьевна за словом в карман не лезла и при острой необходимости могла навешать тумаков, таких, что при одном только воспоминании Петя чесал затылок и краснел.

Тоня стянула его с дивана, тянула по коридору, завела в ванную комнату, включила воду и попросила:

– Умывайся.

Петя облокотился на раковину. На этом его активные действия закончились.

– Петя, ну пожалуйста.

Тоня смотрела на его отражение в зеркале и думала, что из их кранов не течет волшебная вода. И чуда не произойдет. Помятое лицо, синяки, отечность не уйдет, даже если она найдет для него живую молодильную воду.

– Самойлов! – злилась она, понимая, что время течет быстрее воды из крана.

Петр только промычал. И ей пришлось все делать самой. Она переключила воду на душ, наклонила мужа в ванную и полила холодную воду ему на голову.