Интим не предлагать

Через пять минут стало ясно, у меня на выбор два занятия: либо зареветь от тоски и отчаяния, либо попытаться развязать руки. Человек я по натуре деятельный, оттого рыдать себе отсоветовала: пользы никакой, да и .скучновато. Подождав немного, чтобы глаза свыклись с темнотой, я занялась своими руками. После недолгого обследования стало ясно: стянуты они скотчем, освободиться — дело нехитрое, если бы этот гад не позавязывал узлов, скорее всего морских. Я советовала себе быть терпеливее и даже пословицу вспомнила: «Терпение и труд все перетрут». Не знаю, что имели в виду предки, я-то имела в виду скотч и потому в основном полагалась на свои зубы, подбадривая себя тем, что, свяжи этот гад руки мне за спиной, было бы много хуже, а так… так тоже не очень, но надежды терять не стоит. Не знаю, сколько я потратила времени, пот катил с меня градом, в висках стучало от напряжения, и зубы ныли и уже кровоточили, однако, потянув в очередной раз за ленту, я почувствовала, что она разматывается, возблагодарила господа и как по волшебству уже через минуту освободила руки. С ногами было проще, на них я потратила гораздо меньше времени и вскоре, с трудом поднявшись во весь рост, могла поздравить себя с первой победой. «Глаза страшатся, а руки делают», — напомнила я себе еще одну известную пословицу и, держась за стену, отправилась обследовать подвал. Он показался мне огромным: высотой в человеческой рост и совершенно пустой. Где может быть такой подвал? Какая-то стройка, где уже несколько лет не появлялась ни одна живая душа? Через несколько метров я уперлась в железную дверь, мало того, что выглядела она несокрушимой, так с моей стороны даже ручки не было. Понапрасну сломав ногти, я отступила, попыталась вспомнить какую-нибудь подходящую случаю пословицу, но и тут не повезло. Присев на корточки и отдышавшись, я посоветовала себе не паниковать и как следует подумать. Если есть подвал, то он сделан людьми с какой-то целью, например, что-то хранить. Подвал должен проветриваться, в затхлом воздухе ни люди, ни товар долго не протянут. Допустим, на людей он не рассчитан, но какая-то вытяжка должна быть или хотя бы крохотные окошки, как в деревенских домах. Вот их и следовало найти. Я двигалась вдоль стены, тщательно ощупывая ее. Должна быть какая-то труба, ну хоть что-нибудь должно быть… Я уперлась в соседнюю стену и пошла вдоль нее, но стена вовсе не была стеной, какой-то столб, может, подпорка, я обошла его и взвизгнула от восторга: впереди, чуть левее, пробивался тусклый свет. В два прыжка я достигла этого места и поняла, что моя радость была несколько преждевременной. Это точно было окно, беда в том, что в него и кот бы пролез с трудом, а мне не стоило и пытаться, ко всему прочему, окно было почти полностью скрыто высокой травой, я протянула руку и обожглась, нащупав стебли крапивы.

— Что ж, стоит попробовать в другом месте, — вздохнула я и отправилась дальше.

Всего таких окошек оказалось пять: крошечное окошко и крапива по соседству. Обилие крапивы свидетельствовало о том, что здание необитаемо. Я посмотрела на часы, 8.00 утра, надо полагать, значит, с момента моего похищения прошло довольно много времени. В восемь утра люди отправляются на работу, может, стоит позвать на помощь? Синий намекал на то, что занятие это зряшное, наверное, он знал, что говорил, и все же стоит попробовать. Я вплотную придвинулась к окошку и заорала что есть мочи:

— Люди… помогите… вытащите меня отсюда… — И для большей убедительности высунула руку, не боясь крапивы, с тоской думая, что мою руку вряд ли кто увидит… Вдруг ладони коснулось что-то теплое и влажное, а я от неожиданности охнула и отдернула руку. «Крыса», — мелькнуло в голове, и я мгновенно покрылась гусиной кожей. Скажу по секрету, крысы мне противнее маньяков… Неплохо бы чем-нибудь вооружиться, на худой конец, подойдет и камень, вдруг их здесь целые полчища? Не успела я запугать себя до обморока, как услышала тихое поскуливание, заглянула в окошко и остолбенела: рыжая с белым шерсть, мокрый нос, добродушный взгляд.

— Кузя, — пролепетала я, Кузя в ответ робко тявкнул, а затем вскочил, так что теперь я видела только его лапы, и громко залаял. — Кузя, — обрадовалась я. — Дорогой ты мой пес, умница, нашел меня… Кузя, приведи кого-нибудь из людей… беги к Петровичу, — отдала я приказ, поняв, что говорю много, а пользы от этого пока что нет. — Найди Петровича и приведи сюда.

Тут послышался шум, точно сквозь заросли пробивалось стадо слонов, и через секунду я увидела физиономию племянничка.

— Дарья, — шмыгнув носом, позвал он торопливо и вытер глаза кулаком. — Ты как?

— Святые угодники, — обалдела я. — Откуда ты взялся?

— Я это… ты только не злись.

— Тебе в лагере быть положено, ты что тут вообще делаешь? — В этот момент я сообразила, что скандалить можно и дома, а сейчас мне лучше поскорее покинуть подвал. Я вспомнила про Синего и едва не осела на пол: что, если он вернется, а здесь Сенька? — Марш отсюда! — рявкнула я. — И держись рядом с Кузей. Иди к Петровичу…

— К нему Чугунок убежал.