Интим не предлагать! (СИ)

Неужто тот самый Малиновский, владелец НефтьДорТранса родился в деревне? Копается в земле? Серьёзно? А на фото такой важный, в сшитом на заказ костюме… никогда не скажешь.

— А ещё мы мальчишками рыбу удить любили в нашей Усманке. Борька Потёмкин — друг мой, как-то вот такого леща поймал, — папа расставляет руки и, сам того не замечая, делает размах всё шире и шире. Ох уж эта мужская любовь приувеличивать. — Мы её еле до дома доташили: я за хвост, Борька за голову, она плавниками бьёт, вырывается…

— Бать, ты опять, что ли, про рыбу свою вспомнил? Кончай, никому это неинтересно, — появляется в дверях Малиновский.

— Ну почему же — очень даже интересно, — забираю у него банку и нахожу в ящике стола открывалку. Малиновский как будто так и надо забирает её у меня из рук и ловко избавляется от крышки. И тут же вылавливает сверху крошечный огурчик.

— Да я один! — жуя, оправдывается, и плетётся к столу под гнётом моего недовольного взгляда.

Желая поддержать отца, продолжаю:

— У меня бабушка в деревне живёт, и я у неё каждое лето всё детство гостила, меня там все мальчишки местные боялись.

— Это да, поверю, — вставляет Богдан и подавляет смешок. — Всё, понял. Молчу.

Завтрак проходит легко и непринужденно: мы поглощаем яичницу, мамины огурцы, потом запиваем всё это крепким кофе и прикидываем, через сколько у каждого начнётся несварение.

Я не пытаюсь понравиться отцу Малиновского, не лезу из кожи вон чтобы его расположить и как-то угодить ответами, но я вижу, как тепло он на меня смотрит, посылая сыну сигналы глазами, что выбор его он полностью одобряет. Приятно. Но стоит только вспомнить, что всё это фальш, фикция и через двадцать с лишним дней всё закончится, становится от чего-то так грустно. И хотя я знала, на что шла, но даже представить себе не могла, что реальность внесёт в нашу сомнительную аферу свои коррективы.

Становится немного стыдно перед самой собой, что за всеми этими событиями всё реже думаю о Джоне. И если раньше каждый мой день начинался с мыслей о моём американце, то, например, сегодня, я проснулась и не проверила первым делом телефон на наличие весточки от своего парня, а посмотрела на скрюченного на короткой софе Малиновского.

Когда в тебе под метр девяносто очень трудно с комфортом выспаться на современной версии совковского дивана-малютки.

Даже возникла шальная мысль — а не пустить ли его к себе на кровать, на самый краешек, но потом от этой затеи решительно отказалась. Не зря же говорят: дай палец, руку по локоть откусит. Это точно о нём. Тем более он сам предупредил, что его гуттаперчивые ручонки живут своей жизнью.

В универ мы тоже едем вместе. Машина Малиновского, как и её хозяин — самобытная, строптивая и кричаще роскошная.

Его расслабленная поза, рука на руле, играющий в волосах ветер — всё так и вопит: я — король этого мира, я не знаю слова “нет”.

— За углом останови, — прошу, расстегивая ремень безопасности.

— Зачем это? Отсюда же долго тащиться. У меня там местечко собственное на стоянке, рядом с БМВ замдекана.

— Не хочу, чтобы все видели, что мы вместе приехали. Слухи пойдут.

— А если и пойдут, что с того? — Малиновский глушит-таки мотор и выжидательно смотрит мне в глаза. — Тебе стыдно, что о нашем романе кто-то узнает?

— Пф, скажешь тоже! Каком ещё романе? Спустись на землю. И для справки — мы вообще-то женаты, а это куда круче обычных шашень. Хотела бы я посмотреть на лица Самсоновой или Поповой узнай они эту бомбическую новость. Такой соблазн, — открываю дверь и выбираюсь в солнечное майское утро. С выражением лица миссис Бонд осматриваюсь по сторонам: вроде бы в радиусе двадцати метров ни одной сплетницы. Путь чист.

Если кто-нибудь прознает, что мы с Малиновским расписались — это будет фурор. По шкале популярности эта новость сразу же обойдёт видео, где Ведищева из параллельной группы пьяная и голая удирает от инспекторов ДПС.

Я прямо вижу эти завистливо-удивлённые взгляды, слышу шушуканье за спиной и даже представляю, как отвечаю на неудобные вопросы самых смелых.

Увы, бойтесь своих желаний, ибо после третий пары, на перемене, собираясь уже выходить из кабинки, услышала как в туалет вломились девчонки из нашей группы и затеяли крайне интересный разговор.

И именно он стал тем толчком, после которого всё пошло кувырком.

Часть 22

— Ну давай, Свет, колись, что за бомба? — нетерпеливо спрашивает Воронцова, и Петровская Светка, забурившись в кабинку по соседству, с придыханием стреляет:

— Знаете, с кем сегодня утром приехал Малиновский? Ни за что не угадаете!

— С Самсоновой? — резонно предполагает Чусова. Даже из-за закрытой двери слышно, как яростно она расчёсывает свои патлы.

— Самсонова — это предсказуемо. Думай, Чусова. Ты точно её знаешь.

Чусова принялась бегло перечислять всех самых зачётных, по её собственному мнению, красоток нашего универа. Разумеется, моё имя не звучит.

— Ну если это не они, то я не знаю. Не с Цветковой же.

— Горячо-о!