Интимная жизнь Ленина: Новый портрет на основе воспоминаний, документов, а также легенд

В качестве примера я привел случай с Крахельской, покушавшейся на убийство варшавского генерал-губернатора Скалона. После неудачного покушения Крахельская бежала в Галицию и поселилась в окрестностях Кракова. Получив ноту царского правительства о выдаче Крахельской, австро-венгерское правительство склонно было удовлетворить это требование. Но краковская общественность быстро нашла выход: Кра-хельскую «выдали замуж» за польского студента, австрийского гражданина. Брак был фиктивным, однако Крахельская приобрела австрийское гражданство и по австрийским законам не могла быть выдана. Впрочем, для формального удовлетворения претензий царских властей Крахельская была привлечена к суду, который состоялся во Вздовицах (около Кракова). Судебный процесс закончился оправданием Крахельской, и присутствовавшая на суде многочисленная публика встретила приговор овациями.

Владимир Ильич далее спросил, не облегчает ли близость границы слежку за живущими в Кракове политэмигрантами со стороны царской охранки.

Конечно, близость границы облегчала слежку за политэмигрантами. В Кракове, несомненно, находились агенты охранки, но они не встречали поддержки и потому были относительно безопасны. Бывали отдельные случаи, когда чиновники краковской полиции даже предупреждали политэмигрантов о слежке за ними.

Впоследствии к Владимиру Ильичу как-то приехал московский рабочий Шумкин, чтобы перевезти нелегальную литературу через границу. Шумкин своей наружностью и ультраконспиративным поведением обратил на себя внимание краковской полиции. Тогда к Владимиру Ильичу пришел полицейский чиновник и спросил, хорошо ли он знает Шумкина и уверен ли в его политической благонадежности. Получив утвердительный ответ, полиция оставила Шумкина в покое. Спустя несколько дней Шумкин благополучно перевез литературу через границу.

Из столовой мы направились к вокзалу. В находящейся поблизости от него гостинице нашлась свободная комната с видом на Плянты, куда мы и перенесли вещи. Условились следующий день отвести на поиски квартиры. Я пришел к Ульяновым рано утром. Надежда Константиновна еще не была готова, и Владимир Ильич предложил пока пройтись по Плянтам. Он сразу же перешел к особенно интересовавшему его вопросу о возможности нелегальных сношений с Россией, прежде всего об организации нелегального переезда границы товарищами, которые должны будут к нему приезжать.

Подумав, я предложил следующий план. Около Кракова находилась так называемая пограничная зона, распространявшаяся на 30 километров от границы. Согласно договору между австрийским и российским правительствами, живущие в этой зоне лица имели право перехода границы по «полупаскам» — проходным свидетельствам без фотографических карточек. «Полупасками» обычно пользовались крестьяне, приезжавшие с продуктами на базар, и рабочие, проживавшие по одну сторону границы и работавшие на другой стороне. Контроль за местным пограничным движением был очень поверхностным. Можно было использовать мои связи с краковскими рабочими, входившими в Союз помощи политзаключенным, и через них получать «полупаски».

Владимиру Ильичу этот план очень понравился.

Ульяновы хотели устроиться вблизи леса и воды, но попроще и подешевле. Этим условиям отвечало предместье Кракова Звежинец, населенное в основном рабочими. Отсюда недалеко находился Вольский лес и совсем близко была Висла. Туда мы и направились. Квартиры там были довольно примитивными, дома очень запущены. В конце концов нашлась подходящая квартира из двух комнат и кухни в сравнительно хорошо сохранившемся доме. На ней Ульяновы и остановились. Нужно было приобрести обстановку. Надежда Константиновна решила это сделать сама, надеясь на свое знание польского'языка, который она слышала в детстве.

Прихожу к ним на третий день. Обстановка уже приобретена и расставлена: две узкие железные кровати, два простых стола, этажерка и несколько стульев, а в кухне — маленький стол и табуретки. Книги и газеты были распакованы и лежали на столах и окнах. Владимир Ильич что-то писал. Надежа Константиновна пригласила меня на первый чай у них.

Не желая мешать работе Владимира Ильича, я не решался повторить свой визит к ним. Но спустя несколько дней Владимир Ильич сам приехал ко мне на велосипеде и предложил совершить прогулку в лес, а заодно по дороге выкупаться.

* * *

В начале августа я поехал в деревню Макув, расположенную приблизительно в 40 километрах от Кракова, чтобы провести там вторую половину университетских каникул. Перед отъездом я рассказал Владимиру Ильичу, что Макув находится у подножия Бабьей горы, откуда открывается широкий вид на всю горную цепь Татр. Прощаясь со мной, Владимир Ильич сказал:

— Я приеду к вам, и мы вместе поднимемся на вершину Бабьей горы.

Недели две спустя вижу Владимира Ильича, подходящего к моей квартире. Он приехал в Макув на велосипеде и вошел весь запыленный и усталый, браня скверные галицийские дороги.