Интимная жизнь Ленина: Новый портрет на основе воспоминаний, документов, а также легенд

Петроградские гренадеры! Если кому-нибудь из вас попадутся эти строки, примите от всей нашей роты, хотя и с большим запозданием, сердечную признательность за братское отношение в ту тяжелую для нас минуту, мы навсегда сохранили добрую память о часах, проведенных в ваших казармах, 7 ноября — 25 октября 1917 года. Ходили слухи, что погибли все защитницы Зимнего дворца. Нет, была только одна убитая, а поручику Верному свалившейся балкой ушибло ногу. Но погибли многие из нас впоследствии, когда, безоружные, разъезжались по домам. Нас ловили солдаты и матросы, насиловали, выбрасывали на улицу с верхних этажей, выбрасывали на ходу из поездов…»

* * *

У большевиков, конечно же, была своя версия штурма Зимнего.

Вот, например, как рассказывал об этом Николай Подвойский, в дни октябрьского переворота — председатель Военно-революционного, комитета при Петроградском Совете:

«Цепи с каждым часом все ближе и ближе подходили к площади Зимнего дворца и становились все гуще и гуще. К 6 часам Зимний был словно окутан в солдатских цепях. Солдаты и матросы все ближе и ближе подползали к нему цепью, оставляя за собой резервные узлы. Перебежкой они последовательно занимали все исходные позиции для штурма Зимнего — углы улиц и прикрытия по Адмиралтейской и Дворцовой набережным, по Морской улице, Невскому проспекту, Конногвардейскому бульвару. Эти, пересеченные горизонталями, вертикальные радиусы человеческой массы шли от решетки сада Зимнего дворца, находившейся уже в наших руках, от победной арки, замыкающей выход с Морской улицы на площадь Зимнего дворца, от канавок у Эрмитажа, от головы Александровского сада, выходящего на площадь Зимнего дворца, от углов Адмиралтейства и Невского.

Юнкера, забаррикадировавшись штабелями дров у ворот дворца, зорко следили за движениями наших головных цепей и всякое передвижение их встречали ружейным и пулеметным огнем.

На Миллионной, на набережных, открытых огню, наши солдаты занимали каждую впадину и казались влитыми в гранитные стены.

Везде было напряжение и ожидание великой минуты штурма.

В резервах солдаты собирались вокруг зажженных костров, которые задымились с наступлением темноты. Нетерпение солдат росло. Они ругались. Требовали продвижения вперед немедленно, язвили:

— И большевики начали дипломатию разводить.

Мне рассказывали потом, что Владимир Ильич, ожидая с минуты на минуту взятия Зимнего, не вышел на открытие съезда. Он метался по маленькой комнатке Смольного, как лев, запертый в клетку…

На «позициях» около Зимнего дворца мы все горели тем же нетерпением. Но, будучи уверены в нашей победе, мы ждали унизительного конца Временного правительства. Мы добивались, чтобы оно сложило оружие перед силой революции, которую мы в данный момент представляли. Мы не открывали орудийного огня, предоставив действовать за стенами Зимнего более сильному нашему оружию — классовой борьбе. Временное правительство самим ходом революции было уже обречено на смерть. Нам не нужна была кровь повергнутого врага; свершался знаменательнейший акт процесса обращения соглашательского режима в историческую пыль.

Уже к трем часам положение Временного правительства было безвыходное. Наши цепи находились от Зимнего в нескольких сотнях шагов по всему сектору. Уже все вокзалы, телефон, телеграф, электрическая станция, водопровод находились в наших руках.

Военная помощь Временному правительству могла бы пройти только через трупы нескольких полков, оборонявших все петроградские заставы уже с 23 октября. Это были не полки, а союз борцов, решившихся на все, чтобы во что бы то ни стало покончить с ненавистным правительством, с помещиками и буржуазией.

Рассказывают, что в то время, когда мы были уже вполне готовы к штурму Зимнего, Пальчинский — вдохновитель обороны Временного правительства — в Зимнем держал речь перед начавшими колебаться юнкерами, казаками и солдатами ударных георгиевского и женского батальонов. Он им говорил, что помощь идет, что Керенский ведет войска с фронта. Ему удалось обмануть и членов правительства и обороняющихся. Но он внушил им эту веру только на несколько часов.

Мы подтягивали свои передовые колонны и сгущали резервные ряды.

В 6 часов был послан первый ультиматум Временному правительству о сдаче. Пушки крейсера «Аврора» и Петропавловской крепости были наведены на Зимний и подсказывали осажденным их ответ на ультиматум. На ответ дали 20 минут. Но Зимний всячески затягивал с ответом. Ультиматум предупреждал, что будет открыт огонь с «Авроры», если Зимний не сложит оружия.

Пальчинскому вторично удалось обманным путем заставить юнкеров, батальоны ударников и других защитников еще несколько часов быть верными уже обреченному режиму.