Интимная жизнь Ленина: Новый портрет на основе воспоминаний, документов, а также легенд

«Быть одной становилось все труднее. Плакала. Вспоминала нетерпеливую Соню, не умевшую найти занятие для себя в Кокушкине. Делалось стыдно. А все равно тосковала, хотя весь день был занят. Преподавать не удалось — ждала ребенка.

…Девочку назвали Аней. Она родилась в августе, через год после свадьбы. Илье Николаевичу казалось, что девочка — вылитый портрет жены. Ей — что Аня похожа на отца. Материнские заботы были непривычны. Впервые почувствовала себя неумелой, может, потому оказалась строгой, даже слишком строгой матерью. Аню никогда не качали на руках, не трясли ее кроватки. Кормили в определенные часы, по книге».

Маша надеялась, что с рождением ребенка муж будет больше привязан к дому, к семье, но радость и спокойствие были недолгими. Илья не забывал лишь об одном… «Через полтора года после появления Ани родился мальчик. Саша — в честь деда… Прошел год — и родилась Оленька, но не успели порадоваться, не успели привыкнуть к новой дочке, как она заболела и умерла…

Почти все время Марии Александровны было занято детьми. Она похудела. Лицо стало уже, суше, тоньше, строже…

Незаметно прожили в Нижнем Новгороде пять лет. Пришло назначение Илье Николаевичу в Симбирск — инспектором народных училищ.

Они решили, что вперед поедет Илья Николаевич один. Квартиру им Ауновские (приятели Ульяновых) нашли. Недорогую. На первое время. Устроиться «начерно». А она съездит в Астрахань к его родным.

* * *

Приехав в Симбирск, Мария Александровна не по­дала виду, насколько испугало ее соседство с тюрьмой и непрезентабельность флигелька. У нее был талант устраивать дом. Баулы, погребцы с посудой, пестери с нотами и книгами, портпледы распаковывались и пре­вращали флигель в как бы давно обжитый дом. Вещи находили свои места. Запахло свежевыглаженным и подкрахмаленным бельем, цветами, лавандой. Из кух­ни потянуло чем-то печеным, и в помощь Насте (при­слуга Ульяновых — Б. О.-К.) появилась неторопливая няня Варвара Григорьевна Сарбатова — старая солдат­ка из Пензенской губернии, из села Лутовни. Не спра­виться было с хозяйством, когда вот-вот должен был родиться еще один член ульяновской семьи».

Опять лукавит журналистка. Не такое уж большое хозяйство было у Ульяновых и не такими уж они были богачами (по словам самой же Вечтомовой, еле концы с концами сводили), чтобы еще и держать два человека прислуги.

— Вот видишь, — пожал плечами Вольскопф, когда я ему сказала об этом, — а ты еще сомневалась насчет увлечения Ульяновым молодыми девушками.

— Я сомневалась?

— Сомневалась, сомневалась, я же видел. Так вот, не знаю, что собой представляла внешне эта Настя, но, похоже, она Илью вполне устраивала. Не видя другого выхода, не желая скандала в доме, Маша и настояла на том, чтобы завести няню, якобы, ей очень тяжело приходится.

«Володя, — рассказывает дальше Вечтомова, — появился на свет ранней весной 1870 года, когда родители вполне обосновались в Симбирске. Это был лобастый мальчишка, косивший молочно-синими, как у всех новорожденных, глазами. Его рождение повело к большой дружбе Марии Александровны с акушеркой Анной Дмитриевной Ильиной. У обеих нашлось о чем поговорить и перед родами, и после. На многие вещи Ильина смотрела так же, как доктор Бланк, и это особенно расположило к ней молодую мать».

Она давно хотела иметь человека, которому можно было высказать все свои беды, тревоги. Анна Дмитриевна как раз и явилась таким человеком. Она умела слушать, сопереживать, а советы ее были осторожными, деликатными и умными.

Она и советовала Марии Александровне терпеть, мол, все перемелется, успокоится, тем более, что она понимала, что молодая жена Ульянова вряд ли способна на другое — как-никак у нее трое детей, и к тому же она очень любит своего мужа. Да и был он неплохим человеком, конечно, со своими недостатками, но знакомые о нем отзывались очень даже неплохо.

Об этом говорит, например, и следующий эпизод из его жизни, о котором рассказала в своих воспоминаниях жена Ленина Надежда Крупская:

«В 1937 году я получила письмо от чуваша — учителя Полево-Сундырской неполной средней школы Батыревского района Чувашской АССР — Ивана Яковлевича Зайцева. Ему 77 лет.

Иван Яковлевич — сын батрака. С 8 до 13 лет пас гусей. Страстно хотелось ему учиться, и он бежал потихоньку от отца из дома, чтобы поступить в школу. Два дня пробирался до Симбирска и хотя опоздал к началу занятий, но все же поступил в школу благодаря Илье Николаевичу Ульянову, который пожалел мальчонку. Иван Яковлевич Зайцев рассказывает, как однажды, в первый год его пребывания в школе, на урок арифметики пришел Илья Николаевич Ульянов. Илья Николаевич вызвал его к доске: Зайцев хорошо решил и объяснил задачу. Илья Николаевич сказал: «Хорошо, иди на место!»

«После обеда, — рассказывает в своем письме Иван Яковлевич, — ученикам была дана самостоятельная письменная работа-сочинение. Учитель задал тему «Впечатление сегодняшнего дня». При этом он объявил, что мы можем писать о любом случае из своей школьной жизни, который сами считаем особенно важным. Одним словом, о чем угодно.