Интимная жизнь Ленина: Новый портрет на основе воспоминаний, документов, а также легенд

Все ученики на несколько минут призадумались, подыскивая подходящую тему. Некоторые вспомнили довольно смешные случаи из школьной жизни, а другие старались выдумывать из головы. Мне не пришлось долго искать тему, так как у меня не выходило из головы посещение урока математики директором Ильей Николаевичем и его объяснение плана решения задачи. Я и решил писать об этом.

Я написал: «Сегодня, в 9 часов утра, во время урока математики, пришел к нам г. директор, Илья Николаевич. Вызвали меня к классной доске и задали задачу, в которой несколько раз повторялось слово «гривенник». Я записал задачу, прочитал ее и стал планировать ход решения. Г. директор, Илья Николаевич, задал мне наводящие вопросы, и тут я заметил, что Илья Николаевич чуточку картавил и слово «гривенник» выговаривал «ггивенник». Это врезалось мне в голову и заставило думать: «Я ученик, и то умею правильно произносить звук «р», а он, директор, такой большой и ученый человек, не умеет произносить звук «р», а говорит «гг».

Далее я писал о кое-какой мелочи и на этом кончил сочинение. Дежурный собрал тетради и сдал учителю, В. А. Калашникову.

Через два дня, после обеда, на уроке должно было быть изложение прочитанной статьи. Нам раздали наши тетради. Все бросились смотреть отметки. Одни радовались, другие так себе, не выказывали ни радости, ни горя.

Учитель Калашников умышленно оставил мою тетрадь у себя. Потом, швырнув мне тетрадь в лицо, с возмущением сказал: «Свинья!»

Я взял тетрадь, раскрыл ее и увидел, что мое сочинение перечеркнуто красным крестом, а в конце его стоит отметка «0» — ноль. Потом подпись. Я чуть не заплакал. Слезы выступили из глаз. Я от природы был прост, наивен, впечатлителен и правдив. Таким я и остался на всю жизнь.

Во время письменной работы в класс вошел Илья Николаевич. Поздоровались и продолжали работу. Илья Николаевич ходил между нартами, кое-где останавливался, наблюдая за работой. Дошел и до меня. Увидел на моем прошлом сочинении красный косой крест и отметку ноль, положил одну руку мне на плечо, другой взял мою тетрадь, стал читать. Читает и улыбается. Потом подозвал учителя, спросил: «За что вы, Василий Андреевич, наградили этого мальчика орденом красного креста и огромнейшей картошкой? Сочинение написано грамматически правильно, последовательно, и нет здесь ничего выдуманного, искусственного. Главное — написано искренно и вполне соответствует данной вами теме».

Учитель замялся, сказал, что в моем сочинении есть места, не совсем удобные для начальствующих, что будто он… Директор И. Н. Ульянов, не дав ему договорить, перебил его и сказал: «Это сочинение — одно из лучших. Читайте заданную вами тему: «Впечатление сегодняшнего дня». Ученик написал именно то, что произвело на него наибольшее впечатление во время прошлого урока. Сочинение отличное». Потом он взял мою ручку и в конце сочинения написал: «Отлично» — и подписался; «Ульянов».

Этот случай я никогда не забуду: его нельзя забыть. Илья Николаевич доказал, насколько он был добр, прост, справедлив».

Что ж, доброта директора, действительно, не вызывает сомнений.

Но меня насторожило другое. Не слишком ли категоричен в своих рассуждениях о достоинствах сочинения человек, у которого, мягко говоря, несколько другая специальность — математика и физика. Тем более, что, судя по письму Зайцева, сочинение вряд ли заслуживало такой высокой отметки. Действительно, в нем нет ничего, кроме простоты, наивности и впечатлительности, как отзывался о себе сам Иван Зайцев.

И еще. Проявив доброту к мальчику, не оскорбил ли Ульянов преподавателя, делая ему замечание при учениках?

Категоричность в суждениях и безграничная уверенность в своей правоте — эти качества отца в полной мере унаследовал Владимир Ульянов, и, кто знает, может, как раз они через несколько десятилетий сделали из него не только большевистского вождя, но и тирана.

* * *

Однако вернемся в семидесятые годы.

«К Володе мать относилась спокойно, — пишет Вечтомова, — не теряясь в ненужных поисках, без замешательства и заглядывания в книгу. Глубоко, полно отдавалась она материнству.

Анечка, несмотря на научные методы воспитания, росла слабенькой, нервной. Саша, здоровый, крепкий, был задумчив и тих. Зато Володя заполнил собой всю квартиру. Он постоянно двигался, сбрасывал одеяльца, пыхтел, упирался смуглыми кулачками в плоскую подушку, мотал большой головенкой. Без Варвары Григорьевны было бы с ним не справиться».

Об этом говорит и Крупская:

«Владимир Ильич поступил в гимназию девяти с половиной лет, все время учился отлично, кончил с золотой медалью. Это не так легко ему давалось, как многие думают. Ильич был очень живым. Любил ходить далеко, гулять, любил Волгу, Свиягу, любил купаться, плавать, любил кататься на коньках».

Семья Ульяновых еще несколько раз переезжала с места на место. Вскоре у них появилась еще одна девочка — Оля. Характером она не отличалась от Володи. Была такая же беспокойная и озорная.

Они всегда играли вдвоем. Куда Володя, туда и Оля. Куда Оля, туда и Володя.

Роза Ковнатор писала в очерке «Ольга Ульянова»: