Интимный портрет дождя

Птенцы росли. Крупные, толстые, с мощными лапами, они носились по вольеру, как футболисты по полю, и пытались затоптать друг дружку. У них шла борьба за лидерство и за лучшее место на шестке. Слабого и обиженного Федю мы кормили отдельно и пускали погулять по столу. У других цыплят тоже были имена. Самый вальяжный и спокойный – толстяк Философ. Он не дрался у кормушки, а ждал, пока все наедятся и отойдут. Тогда он слетал с шестка и не спеша пировал. С ним не связывались, не толкали почему-то. Было ощущение, что с ним считались. Из остальных наиболее проворным был Миша – в любой свалке он первым оказывался у кормушки, залезал в нее весь и растопыривал крылышки, чтобы другие не забрались. Пропускал только Борю. Вдвоем они заполняли собой все пространство и суматошно клевали, разрывая корм лапками и раскидывая по сторонам. Остальные птенцы топтались вокруг и второпях хапали все подряд, даже песок и опилки на дне вольера.

В конце апреля, в теплый солнечный день, мы взяли Федю на прогулку, пусть погреет крылышки, попасется на первой травке, авось окрепнет. Федя съежился, мелкие перышки взъерошились. Он растерянно топтался на месте и жался к ногам. Травка его не привлекала. В ней было что-то непривычное и тревожное. Мимо прошли двое мужчин. Федя глянул им вслед и повернул головку на бок, словно прислушивался к их разговору. Мужчина в кожанке говорил спутнику:

–Солнце ядовитое, глаза болят, жаль, нет противосолнечных очков.

–Не противосолнечных, а солнцезащитных, – проворчал Валера. – У нас военизированная страна.

–Ага, военный какой-то термин получился, – с недетской суровостью сказала Люда. – Бывают противолодочные снаряды, по-моему, и противоракетные установки, вроде, да?

–И противоугонные устройства, – прибавила я. – Но это уже не военное понятие, а полицейское.

Мы занялись игрой в слова и не заметили, как стала меняться погода. Налетел холодный ветер. По небу, словно танки, поползли тяжелые облака. Солнце стало плотное и бледное, будто подводная мина или больной водянкой цыпленок. И вдруг повалил снег. Обвальный ветер обрушился на нас. Мы сунули в карман Федю и бросились к подъезду. Лифт не работал, и мы долго поднимались пешком на свой последний этаж. Когда вошли в квартиру, за окнами уже все бурлило. Ветер с силой швырял снег в стекла. Оконные рамы выли, словно нечисть. Рокки пытался отодвинуть от окна вольер. Кот сладко спал на постели, свернувшись под покрывалом. Цыплята носились по вольеру, отнимая друг у друга засохшую кожуру от яблока.

–Нынче праздник снежных ведьм, – сказал Валера, глянув в окно, за которым бушевала буря.

–Внезапный какой-то праздник, – проворчала я.

–У ведьм всегда все внезапно и не по правилам, – сказал Валера.

–Поглядите, что с цыплятами! – закричала вдруг Люда. – Они сидели на шестке, как парламент, и только Федя нахохлился в углу. Потом вдруг все слетели и сели на Федю. Я согнала. Федя лежит. А они опять на него садятся кучей и давят…

–Вот так правительство давит интеллигенцию, – сказал Валера, заглядывая в вольер.

–Неуместная шутка, – сказала я. – Федя заболел.

–Будем лечить, – сказал Валера и вынул Федю. – Лекарство, прогревание, сон в тепле. Крепись, друг Федор.

Ночь была бессонной. Мы заворачивали цыпленка в шарфы, грели рефлектором, грелкой, носили с батареи в постель и обратно, с трудом разжимали его клювик и поили через пипетку молоком с желтком и медом. В конце-концов, когда нас сморило сном, Рокки утащил птенца на свою подстилку и зарыл в густой своей шкуре. Утром цыпленок пошел на поправку. А за окнами продолжалась круговерть. Стекла гудели, как колокола, рамы трещали. Снежные ведьмы что-то праздновали: может, одну из них выбирали в президенты, а может, у них был Новый год…

Я не буду рассказывать о том, как мы все перессорились, как чуть не погиб от чумки Рокки (Валера делал ему по восемь уколов в сутки, мы привязывали пса к батарее, а я садилась на него верхом, чтобы не сорвался), как лечили Алтына, как болела Люда, как умерла чета хомяков, как мучительно переживали мы тяжелые времена, Валера с трудом добывал деньги, у нас были нервные срывы, стрессы, бессонницы, а потом – ночные кошмары; как Валера кричал на меня: «Убийца, ты хочешь убить цыплят моими руками, ты растишь их на мясо, а они уже почти люди…»

…Будто случайно заблудились в аттракционном вагончике ужасов. А они оказались настоящими ужасами. А можно ли заблудиться нарочно? Нарочно заблудиться в ужасах? Так бывает?

Нет, это уже умопомрачение…

…Дни осыпались, как старые сны, весна вплыла в осень, экспрессом проскочив лето. Мы сидели в дачном домике, в окна колотилась непогода, в трубе свистел ветер, в печке постреливали дрова. Мы пили спирт и закусывали сациви из Миши и Бори. Нам было тепло и уютно, спирта был много, и закуси хоть отбавляй…

… Ты станешь королевой

Пьяных ведьм

Черкошки будут

у тебя пажами

Летать ты станешь

в розовой пижаме

В карманах

будет все свистеть

и петь…

В 1996 году я развелась.

Часть третья

Шальная зона (ретроспекция)

I.