–Гляди, как девочка покалечилась, – сказала женщина в вязаном платке малышу. – Вот не будешь маму слушать, тоже…
–Бедняжка, кто ж это ее так, – сочувственно завздыхали две старушки.
Маришка мрачно покосилась на старух:
– Они меня доконают сегодня, – дернула уголком рта. – Слушайте, – обернулась к нам, – кто меня еще пожалеет, врежу тому по морде.
Первая в Маринину квартиру ступила Натка. Маринка быстро выключила в коридоре свет.
–Ну, наконец-то, гулена, замерзла небось? Отец поднял руку к выключателю.
–Все о'кей, па, – зазвенел в темноте бодрый Маришкин голос. – Только свет не зажигай.
–Что за глупости? – отец быстро включил свет.
Да-а, тогда, на катке, ее физиономия выглядела приличней. Куда приличней. Маришкин отец побледнел и бросился к телефону. А мы тихонько выкатились из квартиры. На улице Натка затарахтела:
– Спорим, Маринка не придет в понедельник в школу? Спорим?
–Конечно, не придет, – усмехнулась Тома. – Представляю, что будет с Ивановым…
–Ага, не придет, ой, что с Ивановым-то будет! – как эхо отозвалась Натка. – Дон Жуан на вороном быке.
В понедельник Марина пришла.
Все уже сидели на местах. Учителя не было. Когда вошла Маришка, Тома присвистнула и произнесла нарочито громко:
– Гордон, почему вы опаздываете?
И все разом посмотрели на Маришку. Ее распухшее лицо было густо запудрено и напоминало высеченную из камня физиономию скифа. Под глазом примостился порядочный синяк. Тома и Натка переглянулись и хихикнули. А Маришка невозмутимо направилась к своей парте, но на полпути остановилась и обвела класс детективным взглядом.
Тут поднялся шум, все завертелись и стали спрашивать, что такое? Что случилось?
Но Томка с Наткой лишь усмехались и таинственно перемигивались…
Всю перемену Маришка стояла в коридоре и сосредоточенно смотрела в окно. Когда подкатывались девчонки, она косила на них своим длинным мрачным глазом, и девчонки сразу отходили.
– Что с ней такое сегодня? – удивлялась Лена Зайчикова.
– Странно, – пожимала плечами отличница Зина, – и лицо какое-то жуткое, и взгляд змеиный…
– Ага, ага, глаза как у удава, – подхватила шустрая Натка.
Маленькая, хилая Лена Зайчикова печально сосала бесцветную прядь волос.
– А почему Иванов не пришел сегодня? – спросила она вдруг.
– Заболел, значит, – уверенно ответила отличница Зина.
Натка мелко засмеялась, прищурила черненький глаз:
– Ага, заболел от горя, что Маринка на него не смотрит. Ага.
Тут все стали приставать к Натке, расспрашивать про случай с Маринкой. Потом разговор зашел об Иванове.
– Да какой он испанец, елки-палки, – сказал Сашка Серегин и плюнул через трубочку жеваной промокашкой. – Бахвал он, вот кто.
Саша втайне завидовал Витькиной популярности.
– А почему он не пришел? – снова спросила Лена Зайчикова.
Тома сдула пылинку с фартука.
– Как почему? Его папа на дипломатической машине увез.
– Ага, на дипломатической машине, ага! – оживленно блеснула антрацитовыми глазками Ната.
– На какой еще машине, елки-палки? – промямлил Серегин, жуя промокашку.
Тома фыркнула:
– Тебе он еще не рассказывал, как папочка катал его на черном лимузине марки "ДА" по Мадриду?
– Чего-о? У-у, палки, кхе-кхе… – подавился промокашкой Серегин.
Ната стрельнула глазами в сторону Марины, которая все стояла у окна в конце коридора. Она жалела, что Маринка не слышит этот разговор. Интересно было бы заглянуть ей в лицо, если бы слышала. Хотя лицо у Маринки всегда одинаковое: презрительно-высокомерное. Во всяком случае, так казалось Натке.
А рядом шумели ребята:
– Да болтун он! – говорили одни про Иванова.
– Врун! – кричали другие. Кто-то из девчонок сказал:
– Мне Иванов рассказывал, что у него дома на стене ружье висит, которым его отец убил в Испании двенадцать фашистов.
– А мне болтал, что у него шпага отцовская, елки, – сплюнул катышек промокашки Серегин.
Тут все окончательно разозлились. Обидно стало, что Иванов всех так долго водил за нос. И после уроков решили зайти к Витьке и публично уличить его во лжи.
И мы пошли. Маришка тоже пошла с нами.
Иванов жил в старом доме без лифта. В подъезде едко пахло горелой картошкой и щами.
Дверь долго не открывали. Наконец в квартире что-то стукнуло, упало, и детский голосок спросил:
– Кто там?
– Одноклассники, к Виктору Иванову, – ответила за всех отличница Зина.
За дверью долго еще возились с ключами.
Когда, наконец, открыли, на пороге мы увидели девочку лет пяти. Она уронила ключ и пропищала:
– А Витя на кухне…
Все вместе ввалились мы в коридор, и в нос сразу шибанул кислый запах непроветренного жилья и пыли.
– Гм, – поморщился Сашка и прошел вперед по темному коридорчику.
Мы двинулись за ним и остановились на пороге крохотной кухоньки. Под столом ползали два малыша. На плите пузырилась манная каша, в кастрюлях что-то булькало, посреди стола дымился бак с бельем, белье болталось и на веревке под потолком.
В распахнутую дверь ванной мы увидели Витьку. Он был в мятых трусах и усердно полоскал какие-то тряпки.
– А где твои мама, папа? – Марина Гордон погладила по волосам курносую девочку, открывшую нам дверь.