Интрига хранителя времени

Они оба слишком хорошо помнили свою последнюю миссию, когда в подобной ситуации ворованная хроноплата в руках противника привела к тому, что враг смог следить за их передвижениями. Эта технология была необходима, чтобы иметь возможность отслеживать перемещение солдат корпуса в боевых сценариях. Однако со времени их последней миссии в процедуре произошли изменения. Импланты десантников в отрядах корректировки были модифицированы таким образом, чтобы их нельзя было отследить через хроноплаты. Коммандос в миссиях корректировки действовали полностью автономно, если только не случалось одной из двух вещей. В случае гибели коммандос его имплант автоматически посылал сигнал терминации, который позволял командам ПиВ определить местонахождение тела, если только оно не было уничтожено. Во втором случае коммандос мог нажать «кнопку паники», активируя имплант для передачи тревожного сигнала наблюдателям, и в этом случае, как отметил Лукас, любая хроноплата сможет этот сигнал принять.

– Похоже, мы оказались между молотом и наковальней, – сказал Финн. – Противник снова играет крапленой колодой. У них есть лазеры и хроноплата, и бог знает, что еще, в то время как у нас нет ничего, кроме мечей, кинжалов и пары лошадей. Все остальное мы должны были бы получить от Мангуста, только мы не знаем, где он, и жив ли еще. Если жив, и мы начнем действовать самостоятельно, он раскроет наше прикрытие. Если он пошел смотреть, как картошка снизу растет, и мы затребуем помощь, то сами его раскроем. Знаешь, из этой ситуации все еще есть выход.

– Какой именно?

– Положить на все и смыться. Я слышал, что на Средиземноморье очень классно в это время года. Теперь, когда у нас есть эти новомодные неотслеживаемые импланты, если только мы их не активируем, мы просто можем испариться и организовать себе досрочный выход на пенсию.

Лукас хмыкнул.

– Заманчивая идея, – сказал он. – У нее только один недостаток. Не пройдет и месяца, как у нас поедет крыша. Кроме того, предположим, что террористы устроят разделение, и оно приведет к такому будущему, в котором мы никогда не родимся.

– Это невозможно, – сказал Финн. – Мы уже родились. Наше прошлое абсолютно. Менсингер доказал…

– Менсингер ничего не доказал, когда речь идет о разделении времени, – сказал Лукас. – Он лишь выдвигал теории. Еще никто и никогда не подвергся влиянию разделения. И если тебе это все параллельно, то мне как-то не хочется оказаться первым.

– Ага, ладно, я еще слишком молод, чтобы уходить на пенсию, – сказал Финн. – Просто мысль проскочила.

– Думаю, что сейчас нам лучше всего вернуться в «Люксембург» и ждать, когда с нами свяжутся, – сказал Лукас. – Больше нам особо нечем заняться, разве что вычислить, кто живет в том доме через дорогу. Как знать, может, что-то и выясним.

Они узнали, что в доме на Rue St. Honore проживает доктор Жак Бенуа и прислуживающая ему супружеская пара – Мари и «Старый Пьер». Похоже, никто ничего не знал о «мадемуазель». Более того, сам вопрос вызвал у соседей некоторое недоумение. Казалось, доктор Жак был образцом добродетели, воплощением доброты и гигантом среди врачей. Никто не сказал о нем плохого слова, но их расспросы все же выявили пару интересных моментов.

Если только у доктора Жака не было тайного источника дохода, о котором никто не знал, он не смог бы содержать себя, занимаясь врачеванием. Все знали, что среди его клиентуры не было никого из высших слоев общества, он принимал исключительно простых, работающих граждан Парижа. Его способы взимания платы за услуги были, мягко говоря, непредсказуемыми. С одного посетителя он взял столько, сколько тот, по его мнению, мог позволить себе заплатить. С другой семьи, оказавшейся в стесненных обстоятельствах, он вообще ничего не взял. Владелец местного предприятия, мать которого он лечил, мог платить «бартером», а оплата другого составила круглую сумму в три цыпленка. Все в округе считали, что доктор Жак был независимым и богатым благодаря полученному крупному наследству.

Время от времени доктор Жак уезжал из Парижа в неизвестном направлении. Иногда он просто сообщал, что на несколько дней «поедет в деревню». Часто он никак не комментировал свои отъезды. В такие времена Мари и Пьер подменяли его настолько, насколько это было возможно.

Доктор Жак посещал пациентов на дому. Насколько удалось выяснить Финну и Лукасу, никто и никогда не заходил в дом на Rue St. Honore, кроме самого доброго врача и двух его слуг. За исключением того, что иногда доктор Жак принимал посетителей. Которые надолго не задерживались. Никто их раньше не видел, и лишь изредка они появлялись опять.

Доктор Жак жил в доме на Rue St. Honore по крайней мере десять лет, возможно, больше.

– Это не укладывается в версию с террористом, – сказал Финн, когда они возвращались в отель. – Значит, наш друг из подполья.

– Либо все обстоит именно так, либо он – обманщик, убивший настоящего доктора и занявший его место.

– Я так не думаю, – сказал Лукас. – Этот доктор Жак, очевидно, обладает медицинскими знаниями.