Интриган. Новый Петербург

— Зато корабли есть у нас, — после недолгих раздумий молвил Андрей. — И мы должны спасать наших детей. Это лучшее, что можно сделать в сложившихся обстоятельствах.

— Согласен, — кивнул Орест. — Тем, у кого нет Дара, нечего здесь делать.

— Вы не поняли, — отец угрюмо посмотрел на усача поверх очков. — Мы увезем всех наследников. А сами останемся. Возможно, старшее поколение в чем-то и виновато, но вы точно ни при чем. И не должны пострадать.

— Да ты издеваешься?! — я повысил голос на «Чехова», совсем позабыв о правилах сыновьего приличия. — Предлагаешь увезти всех учеников — в том числе и старшекурсников?! А также меня, Риту, Ореста, Альберта? И тем самым лишить защитников половины колдовской мощи?! А не проще тогда сразу сдаться? И добровольно сложить головы на плахи? У твоей бесхребетности есть хоть какой-то предел? В тебе осталось хоть что-нибудь, кроме конченого пацифизма? Или даже смерть для тебя — не повод сражаться?

— Гектор, хватит, — Афина шмыгнула и промокнула влажные скулы платком. — Пожалуйста…

— Я вот что для себя понял, — продолжил жечь собравшихся обвиняющим взглядом. — При серьезной передряге ваш Совет яйца выеденного не стоит. Предел его полномочий — делить рынки, районы и мелко гадить друг другу. А там, где надо рвать зубами глотки, вы мгновенно садитесь в лужу. Так что предлагаю временно послать в задницу вашу демократию и перейти к военной диктатуре, пока нас всех не перебили, как стадо перепуганных баранов. Я предлагаю присвоить городу статус осажденной крепости и выдвигаю себя на должность коменданта. Можете проголосовать, — усмехнулся и развалился в кресле в ожидании ответа.

— А почему это ты должен командовать? — проворчал Орест. — Почему не Юстас, не Генрих, не я? Ты что тут, самый опытный вояка?

— Вот, — обвел ладонями собравшихся. — Вот о чем и говорю. Даже перед угрозой неминуемого уничтожения вы начинаете собачиться и тянуть воз на себя. Крылова в вашем мире, надеюсь, не убили? Про лебедя, рака и щуку все читали? А хотя знаете, Тесла в чем-то права. С таким подходом мы и без заговорщиков долго не протянем.

И словно в подтверждение моих слов вдали раздался паровозный гудок. И на слух я бы оценил расстояние километров в десять. А с учетом скорости махины, это всего несколько минут ходу. Выступим прямо сейчас — может еще успеем встретить ублюдков у вокзала. А иначе — конец.

— Это безумие и преступное безрассудство, — выдохнул Андрей и впервые за долгое время повысил голос. — Твоя воинственность нас всех и погубит! Какой смысл драться сейчас? Надо отступать и ждать подкрепления! Через день-другой прибудут волшебники из других городов и сотрут предателей в порошок!

— Да! — хлопнул по столу. — А заодно и половину Петербурга с большей частью жителей. И какая новость вскоре разлетится по колонии? Что дворяне сбежали и оставили простой народ на произвол судьбы! А потом вернулись и вырезали под корень, лишь бы защитить свою власть! Вот чего добивается Николь, — ткнул пальцем в полированную гладь и для пущего вразумления постучал ногтем. — Вот где фитиль, от которого взорвется все — от побережья и до Фронтира! И мы должны его погасить, а не поджигать!

— Я голосую за предложение Гектора, — Кросс-Ландау встал и положил ладонь на сабельную гарду. — И готов передать ему полномочия коменданта под свою ответственность. Но речь сейчас не о должностях и званиях, а о стратегии. Поддерживая Гектора, я поддерживаю бой, а не бегство.

Орест фыркнул и покачал головой. Генрих пристально посмотрел на полицмейстера, и тот в итоге сдался и махнул рукой.

— Я только за. Не мне, старому легавому, бегать от своры шантрапы! Но здесь мой отец, поэтому решать ему.

Я не смог сдержать улыбку, глядя на красное сердитое лицо большого ребенка, в решающий миг взявшего на себя столько ответственности, сколько и не снилось умудренным годами «взрослым».

— Хреновый бы из меня вышел родитель, если бы не поддержал ребенка в такой час, — бросил главный оружейник. — Пушкины никогда не боялись драки. Я — за.

— Против, — вполне ожидаемо отозвался Андрей.

— Я тоже, — поддержала Распутина. — Не хочу, чтобы кто-либо из учеников погиб. Они мне как дети… Простите.

— Двое против двоих, — Ратников развел руками. — И как быть?

— Есть еще один советник, — сказал я. — Причем совсем недалеко.

— Кто? — Юстас нахмурился. — Хмельницкий? Он такой же предатель.

— Серьезно? — в недоумении развел руки. — Подпольный динамит то же самое, что и всемирная революция с геноцидом чародеев?

— Все равно суд лишил его титула. А значит и места в Совете.

— Вы, млять, издеваетесь?! — откинулся на спинку и уставился на заседателей. — На кону судьба страны, а вы продолжаете играть в бюрократию? Сейчас каждый боец на счету. Дмитро — подонок, Гордей — еще хуже, так пусть искупят вину кровью. Иначе может выйти так, что они отсидятся в безопасном месте, пока остальные будут гибнуть на передовой!

— Давайте тогда и преступников из тюрем повыпускаем, — буркнул Орест.

— Если придется — выпустим. И поставим под ружье всех, кто может сражаться. А до тех пор…