Интриган. Новый Петербург

Одной только проплавкой дело не ограничилось — манородные высыпали на крышу локомотива и встали вдоль краев с поднятыми ладонями, словно упершись в невидимую стену.

Направляя воду и воздух, враги расширяли щель еще быстрее, и всего через несколько минут в нее без труда протиснулся бы весь состав.

Видя это, Генрих расставил руки и потянул кулаки на себя, остатками мощи противодействуя натиску и пытаясь зажать поезд в ледяных тисках.

Но несмотря на невероятный талант и могущество, у старика ничего не получалось. Он скрипел зубами, обливался потом и дергался, как подвешенный, но не смог замедлить продвижение ни на метр.

Я помог Хмельницкому встать, и тот вместе с Николаем Григорьевичем поспешил на выручку Кросс-Ландау. Я же подбежал к Софье с твердым намерением остановить отступление любой ценой, ведь без поддержки учеников и магистров Петербургу быть пусто.

Та уже вышла на связь с рыжей ведьмой и произнесла:

— Бегите из города, немедленно. Битва проиграна, сопротивление бесполезно. Бегите! Все!

— Нет! — рявкнул во весь голос. — Не слушай ее! Мы держимся!

Воздушная волна ударила в грудь и сбила с ног. Женщина выпрямилась, не сводя с меня разъяренного взора, и колдовской пресс придавил плитой — ни пошевелиться, ни закричать.

Дыхание перехватило, ребра затрещали, легкие обдало огнем. И самое страшное — под зданием стоял такой треск и шипение, что тихих предсмертных хрипов никто бы не услышал, даже если бы стоял всего в дюжине шагов.

Вот и волшебники так увлеклись боем, что не замечали ничего вокруг. Заливали трещину водой, укрепляли блок громадными каменными колоннами и обрушивали на паровоз потоки лавы, а я доживал последние мгновения и ничего не мог сделать.

Боль окутала все тело, мысли путались, от недостатка кислорода сознание обволок зыбкий туман. Распутина меж тем приближалась, нацелив на меня обе ладони, словно пыталась удавить на расстоянии.

И я все еще дышал только потому, что сопернице крепко досталось во время осады. Софья пошатывалась на каждом шагу, сурьма растекалась по лицу черными трупными подтеками, налитые кровью глаза лезли из орбит, а губы сжались в бледную линию.

И некогда красивая и соблазнительная женщина превратилась в олицетворение смерти, а скрюченные пальцы и черное платье лишь подчеркивали образ неминуемой погибели.

Давление то усиливалось, то слабло — в зависимости от того, шла ли убийца или стояла на месте для коротких передышек.

В такие моменты я пытался накрыться хоть каким-нибудь щитом, но заслоны лопались один за другим — все-таки я не манородный, и тягаться с архимагом на равных не получится.

Софья меж тем подковыляла вплотную, надавила коленом на живот и вцепилась в горло. Похоже, решила закончить вручную то, на что не хватало маны.

— Это все из-за тебя… — прошипела Распутина. — Ты принес нам беду. Лучше бы ты сдох на том дирижабле…

Близость и беспомощность цели подстегнули ненависть, ненависть ослабила концентрацию, а вместе с ней — и нажим. Я смог шевелить рукой до локтя, и первым делом зашарил по полу в поисках осколка стекла или куска кирпича, чтобы отбиться от сумасшедшей.

Но как говорится, искал медь, а нашел золото — точнее, холодный изгиб револьверной рукоятки. Оружие в изобилии валялось вокруг после бегства солдат, так что ничего удивительного в находке нет.

Вот только силы почти покинули тело, и погружаясь в пучину небытия, я добрался до спускового крючка и выстрелил в стену.

Грохот пробился сквозь шумовую завесу и привлек внимание соратников — еще бы, кому это взбрело в голову палить в тылу, и зачем? И когда увидели, что происходит, чуть не потеряли дар речи.

Повезло, что Генрих вовремя проявил похвальную расторопность — как ни крути, а у бывалого вояки реакция получше, чем у кузнеца и помещика.

Адмирал бросился к волшебнице, но вместо того, чтобы достать саблю и рубануть промеж ушей, схватил за плечи и попытался оттащить от меня. И миг спустя впечатался в стену, отброшенный воздушным тараном.

— Что… ты делаешь?! — процедил Генрих, борясь с нарастающим ветром.

— Убийцы! — не своим голосом выкрикнула Софья. — Вы убьете моих деток! Но я не позволю! Не отдам!

— Она сошла с ума! — крикнул я, и ослабший было пресс тут же вдавил в пол.

— Нет… — Распутина сгорбилась и вытаращила бешеные глаза. — Это вы безумцы! Это вас надо остановить!

Кто знает, что творилось раньше в голове у колдуньи, что четыре столетия утопала в интригах и заговорах, но теперь архимаг окончательно слетела с катушек.

Ее великую силу попрала шайка нищих неудачников, а угроза неминуемой смерти поставила жирную точку в анамнезе.

Стресс, страх и когнитивный диссонанс от чувства внезапной беспомощности выбили из ментального равновесия, и шарики полностью заехали за ролики.

И цацкаться с ней уже бесполезно — нужно как можно быстрее обезвредить и продолжить оборону, пока еще есть смысл драться за вокзал.