Интриган. Новый Петербург

Главное, что сила из двух источников оказалась столь велика, что кожух раскалился докрасна, а сам рубин будто выцвел, превратился в стекло с золотым сердечником.

И, несмотря на сомкнутые веки, глаза жгло так, словно в лицо направили прожектор зенитной пушки.

Слезы высыхали, едва проступая, резь выходила за все допустимые пределы, до полной слепоты оставался всего шаг, но я терпел, потому что иначе нельзя.

Терпел, даже когда и так обожженную ладонь будто окунули в кипящее масло. Терпел, когда кости начали просвечивать, как на рентгене. Терпел, потому что научился переносить такое, что не снилось и матерым гестаповцам.

Терпел, потому что знал ради кого страдать. Я совсем недавно в этом мире, но уже нашел немало достойных друзей, за которых не грех и умереть.

Но это — слишком эгоистично, когда на кону судьба миллионов. Поэтому отдал всего себя, влил всю ману без остатка, и прежде чем рухнуть ничком, нацелил лазер на лысых ублюдков и снял «забрало» с излучателя.

Из тубуса с оглушительным жужжанием выстрелил алый поток и прошелся вдоль вагонов, оставив глубокую оплавленную борозду.

Тесла успела отскочить в сторону, а вот замешкавшегося колдуна разрезало надвое. И жар был такой, что куски вспыхнули и обуглились дочерна еще до того, как шмякнулись с крыши — аккурат под ноги футболистам.

Смешки стихли, ленивые ухмылки исчезли. Вся банда собралась и повернулась в нашу сторону с таким видом, словно мы только что надругались над их матерями.

— Гляжу, играете не по правилам, — процедила Николь, не сводя с меня глаз. — Тогда игры кончились. — И проорала в мегафон: — Уничтожить их! На штурм!

Глава 36

Полсотни выродков бросились в нашу сторону, точно позабыв, что это — не разборка стенка на стенку, а магическое противостояние.

Чем еще раз подтвердили прописную истину — легко вытащить шпану из подворотни, но подворотню из шпаны — куда сложнее.

Хором ухнули пушки, застрекотали пулеметы, отрывисто залаяли винтовки, но врагов накачали так, что даже ядра и картечь отскакивали от щитов, как от корабельной брони.

— Уводите людей! — я обратился к старому усатому капитану, что командовал обороной. — Немедленно!

Офицер в сомнении посмотрел на Распутину — та кивнула. И в этот миг фасад облизнули огненные струи.

Маги успели окружить себя заслонами, а вот солдатам у бойниц досталось по первое число. Все, кто находился вблизи окон, превратились в живые факелы, и с дикими воплями бросились кто куда, точно стайка куриц с отрубленными головами.

Я мгновенно призвал стихии воды и ветра и превратил воду в пену, которой и накрыл почти весь этаж. Многих удалось потушить, но не спасти — с такими чудовищными ожогами защитники умирали один за другим от болевого шока.

Здание наполнилось криками и стонами, и от всего этого у меня не на шутку забурлила кровь. Однако я быстро унял ярость, а заодно мысленно поблагодарил противника за отличную подсказку.

Они хотят огня? Они его получат. Но не обычный, а слегка модифицированный с поправкой на современные представления об огнеметных смесях.

Для напалма компонентов, увы, не нашлось, но я придумал иной способ «загустить» огонь. Воззвав к силе земли, извлек из недр черное золото, обладающее и достаточной горючестью, и содержащее в нужной доле парафин.

Объединив стихии, обрушил на врагов огненный дождь. Тяжелая ревущая струя захлестнула бронепоезд, вязкой горящей массой сползая по стенкам и затекая в бойницы.

Та же участь постигла и барьеры — манородные оказались заключены в горящие исторгающие зловонный дым шары, и попытки погасить их ни к чему не привели.

Смесь не брали ни вода, ни ветер — все, что оставалось, это либо ждать, пока масса полностью сгорит, либо сбрасывать щиты с риском поймать на голову горсть-другую жидкого пламени.

Те, что поумнее, предпочли ждать. А самые глупые расширили заслоны во все стороны, точно надуваемые воздушные шарики. Да, таким образом они спаслись от жара, но открылись для ударов защитников.

И за те доли секунды, что минули перед возведением нового заслона, мы прикончили пятерых предателей. На первого София наслала смерч с примесью мелкого крошева, и вращающаяся воронка содрала мясо с костей как пескоструйка — краску.

Второй отделался легче всех — Генрих просто извлек из него всю воду, и подонок умер куда быстрее, чем заслуживал.

Третьего и четвертого запекли по старинному рецепту, когда тушку обмазывали глиной и зарывали в угли. Пан окутал парочку в бурые коконы, а Пушкин от души поддал огоньку, вмиг превратив глину в керамику. Страшная смерть, но лично мне этих мразей ни капельки не жалко.

Я же нацелил на пятого пушку и произнес наученный шаманом наговор. Все это потребовало куда больше времени, чем товарищам, и манородный успел прикрыться щитом.

Но не придал ему достаточной прочности с поправкой на бронебойной заклинание, и ядро размером с кулак пробило брюхо насквозь.

Белобрысый шакал не сразу понял, что случилось — медленно опустил голову, в немом крике распахнул рот, да так и завалился набок.