Интриган. Новый Петербург

— Но он и так стоит, — раздался незнакомый молодой голос.

— Почему? — нахмурился и приподнялся на локте. — Еще не догорел?

— Догорел. Огня нет, но очень густой дым… И кажется, там что-то светится. Что-то большое и фиолетовое. По-моему, это…

— Щиты! — рявкнул, что было мочи. — Живее!

Грянул грохот — аж дрогнула земля, а затем — оглушительный взрыв, и верхушку башни окутал сноп пламени столь яркого, что даже на окраинах стало светло, как днем.

Половина предпоследнего яруса вылетела шрапнелью, словно по тонкому деревцу пальнули из снайперской винтовки, а остатки не выдержали тяжести шпиля.

И остроконечное навершие из полированной бронзы рухнуло, похоронив под собой и магов, что держали оборону в башне, и агентов канцелярии, несших дозор во дворе.

Если бы главы семей и магистры остались в Академии, выстрел из главного калибра наверняка удалось бы отразить. Но я лишил альма-матер серьезного магического потенциала для того, чтобы спасти горожан.

С одной стороны, план сработал. С другой, дюжина минут задержки обошлась нам слишком дорогой ценой. Которая еще не раз аукнется в дальнейшем.

— Боги… — Рита встала на колени и обхватила голову руками, глядя на горящий, точно факел, шпиль. — За что?..

Глава 39

Я в срочном порядке перенаправил все ударные соединения на оборону. Ни о каких кораблях не шло и речи, и Генрих на последних парах доставил нас в Академию, где уже приступили к разбору завалов.

Магистры и старшекурсники поднимали огромные глыбы с помощью волшебства, а немногочисленные солдаты и агенты доставали тела и переносили на гравийную дорожку слева от входа.

Когда мы приземлились недалеко от ворот, там уже лежали три чародея и восемь сотрудников канцелярии. И если смерть агентов еще можно оправдать — все-таки люди матерые и прекрасно знавшие, на что шли. То гибель учеников — горькая и невосполнимая утрата.

И мало того, что среди погибших было две девушки, так еще и обе совсем молоденькие, лет пятнадцати. Точнее не скажешь из-за жутких повреждений, оставленных взрывом и падением.

Третьим павшим колдуном оказался рыжий франт, что охотнее других рвался в бой. Похоже, он находился в самом эпицентре, и, несмотря на щиты, получил сильнее всех.

И выглядел так, словно упал не с пятого этажа, а с горной вершины, а потом еще и прокатился по склону, натыкаясь на острые камни.

Почему-то никто не догадался накрыть тела, чтобы остальная молодежь не видела всего этого ужаса. Хотя в лазарете и общежитии хранилось достаточно простыней, но агенты видимо посчитали, что тратить на это время неразумно и неэффективно. Сложно их винить — привыкшие к войне и смертям мужчины мыслили иначе, чем перепуганные до смерти подростки.

Часть из которых в полном ступоре взирала на изуродованные трупы вчерашних одноклассников, друзей, а может и возлюбленных.

И увиденное вселяло вовсе не ярость и жажду мести — как у опытных бойцов, а острое желание сбежать куда-нибудь подальше, забиться в самый темный угол и не вылезать оттуда до тех пор, пока кошмар не кончится.

А кончится он очень и очень нескоро, даже когда врагов разобьют, заговорщицу казнят и провозгласят мир. Этот кошмар въестся в память, точно ржавчина, и станет частым гостем в зыбких снах.

Привыкнуть к нему непросто, даже погрузившись в омут войны и замазавшись кровью по самые уши. И очень жаль, что всем этим подросткам придется повзрослеть слишком рано и в столь неприглядных условиях.

— Саша! Сашенька!!

— Аля, стой!

Из холла выбежала светловолосая девушка в мужской одежде и упала на колени рядом с вихрастым франтом. Следом выбежала старшая подруга и попыталась оттащить волшебницу от трупа, но та отмахнулась и окутала себя щитом.

Теперь уже на выручку бросились все, включая преподавателей и глав семей. Ведь дело не только в сильнейшей моральной травме, сколько в тщетных попытках «вылечить» любимого.

Беззвучно рыдая, девушка водила над продавленной грудью ладонями, заливая страшные раны тусклым золотым свечением.

У нее бы все равно ничего не вышло — некромантия, думаю, работает от иной стихии. Однако трата драгоценных сил могла не только ослабить защитников, но и убить чародейку — прецедент уже был.

И вместо того, чтобы разбирать завалы и укреплять здание, защитники принялись оттаскивать безутешную страдалицу от тела.

— Нет! — орала та и отчаянно вырывалась. И хорошо, что мана ушла на бесполезное лечение, иначе бы лечиться пришлось всем вокруг. — Отпустите! Саша! Сашенька! Будьте вы прокляты! Будьте вы все прокляты!!

Наши взгляды встретились, и я отчетливо понял, что проклятия адресованы не только прихвостням Теслы, но и мне. Ведь юный неокрепший ум рассуждает в иных категориях, нежели выбор между меньшими и большими потерями или необходимость пожертвовать ротой, чтобы спасти взвод.

Для этих необстрелянных тепличных синичек любая смерть — это трагедия, а не безликий камешек на чаше весов, что на толику склонит шанс победы в ту или иную сторону.

Уж молчу про то, что они четко делят потери на свои и чужие. На родственников и друзей — и всех остальных, что уже сотнями погибли при обстреле из бронепоезда.